- О нет, нет! Он вернулся бы даже среди ночи, зная, как я буду беспокоиться... Увы!.. Несомненно, с ним случилось несчастье... Быть может, его ранили в кузнице: он ведь так охоч до работы, такой смелый! Бедный сынок!!! А к заботам о нем у меня прибавилась еще и тревога за молоденькую работницу, что живет наверху...
- А с ней что случилось?
- Выйдя от сына, я зашла в каморку, где живет Горбунья... чтобы поделиться своим горем, потому что она для меня все равно что дочь... Я не нашла ее дома, а постель не тронута, хотя день только что занимается... Куда она могла деваться, совершенно не могу понять... Она почти никуда не ходит.
Девушки снова тревожно переглянулись. С Горбуньей они связывали надежды найти работу. Но сомнения их на этот счет и волнение Франсуазы рассеялись очень быстро, так как почти тотчас же в дверь постучали и послышался голос Горбуньи:
- Можно войти, госпожа Франсуаза?
Сестры разом бросились к дверям и впустили молодую девушку.
Снег, непрерывно падавший со вчерашнего вечера, промочил до нитки ситцевое платьице молодой работницы, ее дешевую бумажную шаль и черненький тюлевый чепчик, который, оставляя открытыми густые пряди каштановых волос, обрамлял бледное лицо, от холода посинели ее белые, худые руки, и только горевшие внутренним огнем голубые глаза, обычно кроткие и застенчивые, показывали, что это хрупкое существо, несмотря на свою обычную робость, нашло в себе необыкновенную энергию, раз обстоятельства того потребовали.
- Господи!.. Откуда ты, Горбунья? - спросила Франсуаза. - Я поднялась посмотреть, не вернулся ли сын, и заглянула в твою каморку... Не поверишь, как я была удивлена, когда не застала тебя там. Где ты была в такую рань?
- Я принесла вам известия об Агриколе!..
- О сыне! - воскликнула Франсуаза, задрожав от волнения. - Что с ним случилось? Ты его видела? Ты говорила с ним? Где он?
- Я его не видала, но знаю, где он находится.
И, видя, что Франсуаза бледнеет, Горбунья поспешила прибавить:
- Успокойтесь... он здоров; он не подвергается никакой опасности...
- Слава тебе, Господи!.. Ты не покидаешь меня, грешную, своими милостями... Третьего дня ты возвратил мне мужа... Сегодня, после мучительной ночи, ты даешь мне знать, что жизнь моего бедного сына в безопасности.
Говоря это, жена солдата бросилась на колени и набожно перекрестилась.
Пользуясь этим временем, Роза и Бланш подошли к Горбунье и с нежным сочувствием заметили:
- Как вы промокли... вам, верно, холодно... Смотрите не простудитесь... так легко заболеть!
- Мы не смели напомнить госпоже Франсуазе, чтобы она затопила печку... но теперь мы ее попросим.
Тронутая и чрезвычайно удивленная внимательной заботливостью дочерей маршала Симона, Горбунья, всегда испытывавшая благодарность за малейшее доказательство доброты и участия, отвечала с выражением бесконечной признательности:
- Очень вам благодарна, барышни, за внимание. Но не беспокойтесь, як холоду привыкла... Кроме того, я так тревожусь, что даже и не чувствую его теперь!
- Но где же мой сын? - спросила Франсуаза, вставая с колен. - Отчего он не ночевал дома? Так ты знаешь, голубушка Горбунья, где он?.. Скоро ли он придет? Отчего он медлит?
- Ручаюсь вам, что Агриколь здоров; что же касается до его возвращения, то...
- Ну, что же?
- Соберитесь с мужеством, госпожа Франсуаза.
- Боже ты мой!.. У меня кровь стынет в жилах... Что случилось?.. Почему я не могу его видеть?
- Увы!.. Он арестован!
- Арестован! - с ужасом воскликнули Роза и Бланш.
- Да будет воля твоя, Господи! - сказала Франсуаза. - Какое страшное горе... Он арестован!.. Он!.. Такой добрый, честный парень! За что его арестовали?.. Видно, случилось какое-нибудь недоразумение?
- Третьего дня, - начала Горбунья, - я получила анонимное письмо. Меня уведомляли, что Агриколя могут арестовать не сегодня завтра за его песню "Труженики". Я сообщила об этом Агриколю, и мы решили, что он отправится к богатой барышне с Вавилонской улицы, которая предлагала ему свою помощь, когда понадобится... Вчера утром он пошел к ней, чтобы попросить внести за него залог... чтобы его не посадили в тюрьму.
- Ты все это знала и ничего мне не сказала... да и он тоже... Зачем было скрывать?
- Для того, чтобы вас не тревожить понапрасну, так как, рассчитывая на великодушие этой молодой особы, я ждала, что Агриколь вернется скоро. Вчера вечером я себя все еще успокаивала мыслью, что, верно, его задержали какие-нибудь формальности по внесению залога... Но время шло, а он не являлся. Я ведь тоже не спала всю ночь, поджидая его...
- Это правда, милая Горбунья... Твоя постель не смята...
- Я была слишком взволнована. И этим утром, еще до рассвета, не в состоянии превозмочь опасения, я вышла. Хорошо, что я запомнила адрес барышни на Вавилонской улице. Туда я и побежала.
- О, да, ты права, - проговорила Франсуаза. - Ну, и что же?.. Агриколь ведь так хвалил эту барышню за доброту и великодушие.
Горбунья грустно покачала головой. Слезы блеснули на ее глазах; она продолжала:
- Когда я туда пришла, было еще совсем темно... Я подождала рассвета...
- Бедняжка... такая слабенькая, боязливая... - сказала глубоко тронутая Франсуаза. - Идти в такую даль... по такой погоде... Правда, можно сказать, что ты мне поистине родная дочь!
- А разве Агриколь мне не брат? - кротко возразила девушка, слегка краснея. Затем продолжила: - Когда совсем рассвело, я решилась позвонить в дверь маленького домика... Прелестная молодая девушка, правда, с очень бледным и грустным личиком, отворила мне дверь... "Сударыня, - сказала я ей тотчас, боясь, чтобы она не приняла меня за попрошайку, - сударыня, я пришла к вам по поручению несчастной матери, впавшей в полное отчаяние". Молодая девушка отнеслась ко мне по-доброму, и я ее спросила, - не приходил ли к ее госпоже накануне молодой рабочий с просьбой оказать ему услугу. - "Да... - отвечала мне она, - но, к несчастью, хотя мадемуазель и обещала ему помочь и даже спрятала от полиций в свое убежище, но все-таки молодого человека обнаружили и вечером, в четыре часа, его увели в тюрьму".
На лицах сирот, в их опечаленном взоре, хотя они и молчали, можно было ясно видеть, какое сочувствие вызывало в них несчастье семьи Дагобера...
- Но тебе нужно было постараться повидать эту барышню, милая Горбунья! - воскликнула Франсуаза. - Ты должна была умолять ее не оставить моего сына в беде... Она так богата... Ей все доступно... Она может нас спасти!..