- В этой стране, как и во всякой другой, где царствует угнетение и рабство, нищета и разврат!
- Хорошо, если бы нам удалось привлечь на свою сторону Джальму, сказал индус. - Совет Магаля был очень разумен, и наше пребывание на острове принесло бы двойную выгоду. Такой смелый и энергичный человек, как принц, нам может быть очень полезен. Смелости и храбрости ему не занимать, а ненависть к людям должна возникнуть непременно: слишком много у него для этого причин.
- Он должен сейчас прийти... Постараемся влить яд мщения в его душу.
- Напомним ему о смерти отца.
- Об истреблении его племени!
- О его заточении!
- Пусть только гнев овладеет им! Тогда он наш!
В этот момент негр, погруженный до той поры в задумчивость, вдруг сказал:
- А что, братья, если контрабандист нас обманул?
- Он! - почти с негодованием воскликнул индус. - Он нас привез на своем судне, помог бежать, он обещал отвезти нас в Бомбей, где мы найдем корабли, чтобы уехать в Америку, Европу и Африку.
- И какой ему интерес нас обманывать? - в свою очередь, заметил Феринджи. - Он знает, что в таком случае ему не избежать мести сынов Бохвани!
- Верно, - сказал негр, - он обещал привести сюда Джальму, заманив его хитростью. А раз он придет сюда, то должен сделаться нашим... или...
- Он же дал нам совет: "Пошлите малайца к Джальме... пусть он заберется к нему во время сна и, вместо того чтобы убить, пусть он начертит у него на руке имя Бохвани. Лучшего доказательства силы, ловкости и решимости наших братьев Джальме не надо... он поймет, на что мы способны... чего можно ждать и чего нужно опасаться со стороны таких людей... Из удивления... или из страха, но он сделается нашим!
- Ну, а если он откажется быть с нами, несмотря на то, что у него есть причины ненавидеть людей?
- Тогда... Бохвани решит его судьбу, - мрачно заметил Феринджи. - У меня уже готов план...
- Удалось ли только малайцу воспользоваться сном Джальмы? - сказал негр.
- Я не знаю никого ловчее, проворнее и смелее малайца, - ответил Феринджи. - У него хватило дерзкой отваги войти в логовище черной пантеры в то время, как она кормила своего детеныша! Он убил мать, а маленькую пантеру продал потом капитану европейского судна.
- Малайцу удалось это! - воскликнул индус, прислушиваясь к странному крику, внезапно раздавшемуся среди ночной тишины.
- Да, да, это крик коршуна, уносящего добычу, - подтвердил негр, - этим криком наши братья дают знать, что добыча не ушла из их рук!
Вскоре на пороге хижины появилась фигура малайца, завернутого в пестрое покрывало.
- Ну что? - беспокойно спросил его негр. - Удалось тебе выполнить задуманное?
- Джальма всю жизнь будет носить знак _доброго дела_, - с гордостью отвечал малаец. - Чтобы добраться до него, я вынужден был принести Бохвани жертву... я убил человека, ставшего мне на дороге. Тело я спрятал в кустах около беседки. Но Джальма все-таки носит наш знак. Магаль, контрабандист, узнал об этом, первый.
- И Джальма не проснулся? - спросил индус, пораженный ловкостью сообщника.
- Если бы он проснулся, то я был бы трупом! - спокойно отвечал тот. Ты знаешь, что я должен был щадить его жизнь.
- Потому что его жизнь нам нужнее его смерти! - заметил метис. Затем, обратись к малайцу, прибавил, - брат, ты рисковал своей жизнью для нашего дела; ты сделал то же, что вчера делали мы и что завтра же, быть может, мы снова будем делать... Сегодня ты повиновался, но придет день, когда настанет твоя очередь приказывать.
- Мы все принадлежим Бохвани! - сказал малаец. - Что надо делать еще? Я готов!
Малаец стоял лицом к двери. Произнеся последние слова, он быстро обернулся и шепнул товарищам:
- А вот и Джальма, он идет сюда. Контрабандист, значит, не обманул!
- Он не должен меня пока видеть, - сказал Феринджи, прячась в углу хижины за циновкой: - Постарайтесь его убедить... Если он заупрямится, то на этот случай у меня есть план...
Едва метис успел скрыться, как на пороге хижины показался Джальма.
При виде трех зловещих физиономий Джальма отступил в изумлении назад. Но не имея понятия о том, что эти люди принадлежат к секте фансегаров, и зная, что в этой стране, за неимением гостиниц, путешественники нередко проводят ночи в Палатках или в развалинах, он скоро справился со смущением и сделал шаг по направлению к ним.
Заметив соотечественника, Джальма обратился к нему с вопросом на родном языке:
- Я думал встретить здесь одного европейца... француза...
- Француза еще нет, - отвечал индус, - но он не замедлит прийти.
Угадав по вопросу Джальмы, под каким предлогом заманил его сюда Магаль, индус желал оттянуть время, поддерживая его заблуждение.
- Ты знаешь... этого француза? - спросил Джальма фансегара.
- Он назначил нам также здесь свидание, - отвечал индус.
- Зачем? - с изумлением спросил Джальма.
- Узнаешь... когда он придет...
- Генерал Симон велел вам ждать его здесь?
- Да, генерал Симон! - отвечал индус.
Прошло несколько минут, пока Джальма старался сообразить, что значит это таинственное приключение.
- А кто вы? - подозрительно спросил он индуса, потому что мрачное молчание остальных двух фансегаров внушало некоторое опасение.
- Кто мы? - сказал индус. - Мы твои... если ты хочешь быть нашим.
- Я в вас не нуждаюсь... и вы не нуждаетесь во мне...
- Кто знает?
- Я знаю это...
- Ты ошибаешься... Англичане убили твоего отца... Он был раджа... Тебя бросили в темницу... затем изгнали... у тебя больше ничего нет...
При этом жестоком напоминании черты Джальмы омрачились, он вздрогнул, и горькая улыбка искривила губы.
Фансегар продолжал:
- Твой отец был храбрый воин, справедливый правитель... подданные любили его... его звали "Отец Великодушного", и это прозвище было вполне заслуженно... Неужели ты не отомстишь за его смерть? Неужели та ненависть, что гложет твое сердце, останется бесплодной?
- Мой отец умер с оружием в руках... я там же на поле битвы отомстил за него, убивая англичан... Тот, кто заменил мне отца и сражался за него, ясно доказал мне, что пытаться отвоевать мои владения теперь - дело безумное... Когда англичане выпустили меня из тюрьмы, я дал им клятву не возвращаться больше в Индию... и обычно я держу свои клятвы...