Дагобер держал речь, не сводя глаз с собаки, поспешно бежавшей впереди... Вдруг Угрюм бросился от него, и Дагобер, подняв голову, увидал, что он ласкается к Горбунье и Агриколю, встретившимся у ворот монастыря.
- Горбунья! - приветствовали отец и сын молодую работницу, с удивлением смотря на нее.
- Прекрасные известия, господин Дагобер! - с невыразимой радостью проговорила Горбунья. - Роза и Бланш найдены... - Затем, повернувшись к кузнецу, она прибавила: - Прекрасные известия, Агриколь! Мадемуазель де Кардовилль вовсе не сошла с ума... Я сейчас с ней виделась!..
- Она не помешана! Какое счастье! - сказал кузнец.
- Дети мои!! - дрожащим от волнения голосом воскликнул старик, пожимая руки Горбунье. - Вы их видели?
- Да, сейчас... они очень печальны и огорчены... я не могла с ними поговорить.
- Уф! - сказал Дагобер, как бы задыхаясь от полученного известия и прижимая к груди руки. - Уф! Я никогда не думал, что мое старое сердце может так шибко биться. А между тем, благодаря Угрюму, я почти приготовился к этой вести... Но все равно... Меня просто ослепила радость... голова закружилась.
- Видишь, батюшка, какой славный денек сегодня выдался, - сказал Агриколь, с благодарностью смотря на молодую работницу.
- Обнимите меня, славная и достойная девушка, - прибавил солдат, крепко обнимая Горбунью; затем, сгорая от нетерпения, воскликнул: - Ну, пойдемте за девочками!
- Милая Горбунья, - сказал глубоко тронутый Агриколь, - ты возвращаешь покой, быть может, даже жизнь отцу... А как ты узнала... о мадемуазель де Кардовилль?
- Чисто случайно... А ты как здесь очутился?
- Угрюм остановился и лает! - воскликнул Дагобер и поспешно двинулся вперед.
Действительно, собака, не менее своего господина жаждавшая поскорее увидеть сирот, но лучше его знавшая, где они находятся, уселась у ворот монастыря и залаяла, чтобы привлечь внимание Дагобера. Последний понял этот призыв и спросил Горбунью, указывая на дом:
- Они здесь?
- Да, здесь.
- Я был в этом уверен... Славная собака! О, да! животные лучше людей... исключая вас, дорогая Горбунья... вы лучше людей и зверей!.. Наконец-то я увижу моих бедных малюток! Наконец-то я буду с ними!..
Говоря это, несмотря на свои годы, Дагобер бегом побежал к Угрюму.
- Агриколь! - воскликнула Горбунья. - Не давай твоему отцу постучаться в дверь, иначе он все погубит...
В два прыжка Агриколь был возле отца. Тот уже готов был взяться за молоток.
- Батюшка, не стучись! - воскликнул кузнец, хватая его за руку.
- Какого черта ты толкуешь?
- Горбунья сказала, что все будет потеряно, если ты постучишься.
- Что-о?!
- Вот она тебе все объяснит.
В это время Горбунья, менее проворная, чем Агриколь, подошла к ним и сказала солдату:
- Господин Дагобер, надо отойти от ворот... их могут открыть... заметят вас, заподозрят... Лучше пройдем у стены...
- Заподозрят? В чем заподозрят? - с удивлением спрашивал Дагобер, не отходя от ворот.
- Умоляю вас... не оставайтесь тут! - с такой настойчивостью сказала Горбунья, что Агриколь невольно прибавил:
- Батюшка, раз Горбунья это говорит, значит, у нее есть основательная причина. Послушаемся ее... Бульвар Госпиталя в двух шагах... там никого нет... Мы можем там спокойно переговорить...
- Черт меня возьми, если я что-нибудь понимаю! - воскликнул Дагобер, все-таки не отходя от ворот. - Девочки тут... я их беру... увожу с собой... вот и все... и дела-то всего на десять минут!
- О, не думайте так, господин Дагобер! - сказала Горбунья. - Дело совсем не так просто... Идемте... уйдем отсюда скорее - слышите, голоса за воротами...
Действительно, послышался какой-то шум на дворе.
- Идем, батюшка... идем, - сказал Агриколь, почти силой увлекая старика.
Угрюм, очень удивленный, по-видимому, этим промедлением, полаял немного, оставаясь у ворот, как бы выказывая нежелание покидать свой пост и протестуя против подобного отступления, но по знаку Дагобера собака присоединилась к армейскому корпусу.
Было около пяти часов вечера. Поднялся сильный ветер. Небо покрылось тяжелыми и темными дождевыми тучами. Мы уже сказали, что бульвар Госпиталя, примыкавший к монастырскому саду, почти никем не посещался. Дагобер, Агриколь и Горбунья могли, следовательно, держать здесь совет в совершенном уединении.
Солдат не скрывал своего бурного нетерпения и, как только они повернули за угол, обратился к Горбунье:
- Ну, говорите же... объясните, в чем дело: вы видите, я как на горячих угольях!
- Дом, где заперты дочери маршала Симона, - монастырь, месье Дагобер.
- Монастырь! - воскликнул солдат. - Так и следовало думать... Ну и что! Я и в монастырь за ними пойду... как и повсюду... Попытка не пытка!
- Но, господин Дагобер, девочек там держат против их и вашего желания... и вам их не отдадут!
- Мне не отдадут?.. А вот, черт возьми, мы посмотрим!.. - и он сделал шаг по направлению к улице.
- Батюшка! - сказал Агриколь, удерживая его. - Минутку терпения... Выслушай Горбунью!
- Нечего мне слушать! Как?.. Мои дети тут... в двух шагах от меня... я об этом знаю и не заполучу их во что бы то ни стало тотчас же?! Ого, черт возьми!.. Это было бы интересно!.. Пустите меня!..
- Господин Дагобер! Умоляю вас! - просила Горбунья, овладев другой его рукой, - выслушайте меня... Есть другой способ вернуть бедных сирот без насилия: мадемуазель де Кардовилль особенно настаивала на том, что насилие может погубить все...
- Если есть возможность действовать иначе... отлично... но только говорите скорее, каким же способом надо действовать?
- Вот кольцо мадемуазель де Кардовилль...
- Что это за мадемуазель де Кардовилль?
- Это, батюшка, та самая великодушная барышня, которая хотела внести за меня залог и которой я должен сообщить нечто очень важное...
- Ну ладно, ладно, потолкуем об этом после. Что означает это кольцо?
- Вы его возьмете и отправитесь сейчас на Вандомскую площадь, в дом N_7, к графу де Монброн. Это очень влиятельный человек и старый друг мадемуазель де Кардовилль. Это кольцо докажет, что вы пришли к нему от ее имени. Вы скажете графу, что мадемуазель де Кардовилль задерживают в больнице рядом с этим монастырем, выдавая ее за помешанную, а в монастыре силой держат дочерей маршала Симона...
- Ну а дальше, дальше?
- Дальше, граф предпримет необходимые шаги перед высокопоставленными особами об освобождении дочерей маршала, и, может быть, завтра или послезавтра...
- Завтра или послезавтра! - воскликнул Дагобер. - Да еще может быть!!! Мне необходимо их освободить сегодня же... сейчас... а то послезавтра! И еще: может быть!.. Нечего сказать, вовремя!.. Спасибо, милая Горбунья, но возьмите ваше колечко... я предпочитаю действовать сам... Подожди меня здесь, сынок...
- Батюшка! что ты затеваешь? - воскликнул Агриколь, стараясь удержать старика. - Вспомни, ведь это монастырь, слышишь: монастырь!
- Ты, брат, ничего еще не понимаешь, призывник еще. А я знаю, как надо действовать в монастырях. В Испании научился, небось сто раз проделывал... Вот как будет дело: я постучусь, мне ответит сестра-привратница, спросит, что мне надо, я ей отвечу, конечно; она попытается меня остановить, я не послушаюсь; пройду, начну кричать во все горло девочек, побегу по всем этажам.
- А монахини-то, месье Дагобер, монахини! - говорила Горбунья, стараясь удержать старика.
- Монахини побегут за мной следом, будут кричать, точно галчата, выкинутые из гнезда, - дело мне знакомое! В Севилье я таким образом освободил одну андалузку, которую силой держали в монастыре. Пусть их кричат, я мешать не стану! И так я обегу весь монастырь, призывая Розу и Бланш... Они меня услышат... откликнутся... Если они заперты, я беру первое, что под руку попадется, и выламываю дверь.