-Я хочу чтобы моя Гвардия последовала за мной в решающую атаку - заключил тот, убирая руки со стола.
Я и мои братья по оружию, притаившись, стояли в тени деревьев.
Но даже здесь было столь жарко, что доспехи насквозь пропитались потом и запахом мускуса.
Уставшие лошади недовольно ржали и не переставая притаптывали грунт.
Кто-то облокотившись на дерево, не спеша испивал из фляги, пытаясь справится с жаждой, но тщетно.
Мирно присев, я снял свой невыносимо горячий шлем, он душил меня, мешал сосредоточиться.
Мы ждали.
И вот, чуть дальше от нас раздались пушечные выстрелы - это бретонцы, появившись на горизонте оказались в зоне досягаемости наших орудий.
-Гвардия! - пришлось мне вскрикнуть - по коням!
С невиданном обычному человеку скоростью мои подчиненные вновь зафиксировали клепками снятые доспехи, высвободив обвязанные вокруг стволов сбруи.
-Первые готовы! Вторые готовы!...
Тем временем на равнине уже вовсю разыгралось нешуточное сражение.
Гул множества стрел застилавших собой небо обрушился на имперцев.
Но те в большинстве случаев легко заслонялись высокими щитами.
Пушки же ответным залпом косили их ряды словно землепашец поутру.
С обоих сторон послышались стоны и возгласы раненых.
Наконец, за лучниками показались их Рыцари, которые ожидаемо, составляли больше половины армады противника.
Из-за пригорка выехали сотни, если не тысячи облаченных в позолоченные кирасы наездников.
На шлеме у многих из них красовалось подобие нимба.
-Ересь - в отвращении сплюнул я .
Не видя подвоха и вскинув свои длинные пики наперевес, они сразу же пошли на сближение.
“Держать строй!” - кричали полевые командиры.
Огромной, неудержимой лавиной они обрушились на имперское воинство.
Рыцари врезались в наши ряды словно нож в масло, на некоторых участках прорвав сразу две линии обороны.
Но третяя, сформированная из ветеранов Рейксгвардии, выстояла, сдерживая противника и нанося тому тяжелые потери.
-Гвардейцы! - выступил вперед Карл Франц - пробил наш час, обрушим же на врагов Империи наш праведный гнев!
Затрубили фанфары и застучали грозные копыта с появлением легиона, длани Императора.
Возникла дрожь как от землетрясения, которую без сомнения ощутили даже бретонцы.
-За Сигмара! - воскликнул я.
“За Императора!” - оглущающе вторили мне орденоносцы.
С невиданным рвением мы атаковали их в тыл, грозно, неумолимо.
Послышался хруст костей и противный лязг стали.
Мое копье с ходу врезалось в одного из Рыцарей, пробив его кирасу насквозь, навечно застряв в нем.
Не скрывая своего раздражения, я вытащил из ножен меч, рубя тем плашмя направо и налево.
Кольцо сжалось, истребляя врагов до последнего, оттесняя их все дальше и заставив многих спешиться.
В отчаянной последней атаке они устремились к нашему Императору.
Он был прекрасен, словно живое воплощение бога войны оказало им честь снизойдя на бренную землю, повергая бретонцев одного за другим.
Его окружили, я видел это, и не мог оставаться в стороне.
-Но! - пришпорив лошадь заскакал я.
-За мной! - крикнул Капитан, на ходу ухватив древко штандарта, что торчало вогнутое в почву.
Вдруг что-то заставило моего коня упасть.
Голова зудела и кружилась от боли.
С тяжелым усилием я все-таки заставил себя подняться на ноги.
Без промедлений, на меня сразу же накинулся один из Рыцарей в богато-украшенном доспехе.
Пригнувшись под неистовым взмахом, я сделал выпад снизу вверх.
Стальной клинок гладко вошел в мускулистое тело преодолев сочленения кирасы,и противник крякнул от боли.
Вслед за обратным движением оружия, из плеча жертвы хлынула все еще теплая кровь.
Толчком гарды избавившись от хрипящего полу-трупа, я изготовился отражать атаку следующего врага.
Все больше воинов присоединялось к схватке, рубя и делая выпады двуручными мечами и копьями, тесня западников к неминуемой гибели.
В округе всюду разлетались ошметки плоти и кровяные водопады.
Многие уже полегли, не в силах подняться, а некоторые, казалось, были все еще живы и еле-ползая молили о пощаде.
Курт отвлекся достаточно, чтобы быть атакованным в спину.
Он почувствовал как чей-то кинжал вонзился ему чуть выше бедра.
Аргх! - вскричал он в бессилии.
Затем последовал удар в голову и... забвение.
В ушах звенело, звенело так, что даже триумфальные колокола Альтдорфа не шли с этим ни в какое сравнение.
По ощущениям, его куда то несли.