— Почему он сделал такое завещание? — спросил удивленный Джим.
— Это вполне понятно. Он хотел исключить всякую возможность «устранения» ребенка в детстве.
С другой стороны, он предвидел, что леди Мари будет оспаривать завещание. В таком же виде она не могла оспаривать завещание до истечения этих двадцати лет. Впрочем, никто и не возразил по поводу странного распоряжения лорда. Во время отсутствия Дантона леди Мари с ребенком исчезли. Никто не знал, куда они уехали. Удалось только обнаружить следы пребывания няньки с девочкой в Маргейте. Возможно, леди Мари тоже была там. Одно, во всяком случае, установлено: нянька, дочь местного рыбака, умевшая хорошо грести, взяла девочку с собой покататься на лодке. В море их накрыл туман. Полагаю, что в тумане лодку перевернул пассажирский пароход. Обломки лодки были прибиты к берегу, а через неделю был выброшен и труп няньки. Что случилось с леди Мари — не удалось выяснить.
Через два дня возвратился Дантон, и сестра сообщила ему о случившемся несчастье. Это его доконало: он умер.
— И леди Мари никто никогда больше не видел?
Солтер покачал головой.
— Вот видите, милый мой, если бы вам даже удалось каким-нибудь чудом найти леди Мари, вы все же не можете изменить положение миссис Грот и ее сына, так как претендовать на наследство может только дочь Дантона Доротея, которая лежит, вероятно, на дне моря.
Последние слова он произнес грустным тоном. Наступило глубокое молчание.
— Я понимаю теперь связь, — сказал Джим, — только...
— Что вам еще надо?
— Мне кажется, что в этом деле что-то неладно, и я уверен, что мог бы решить эту задачу, будь у меня врем51.
Мистер Солтер строго посмотрел на своего секретаря. Молодой человек выдержал этот испытующий взгляд.
— Вам бы следовало стать сыщиком, — сказал иронически старый адвокат.
— Я бы очень хотел стать таковым, — сказал Джим спокойно. — Два года тому назад я предложил свои услуги Скотланд-Ярду, когда банда Тринадцати безнаказанно грабила банки.
— Скажите пожалуйста, — насмешливо протянул Солтер и открыл дверь, чтобы выйти, но вдруг он остановился и повернулся к своему секретарю.
— Из-за чего я вам звонил? Ах, мне были нужны все арендные договоры, относящиеся к землям старого Дантона в Камберленде.
— Миссис Грот хочет их продать?
— Она еще не может их продать, так как только 30 мая приобретает право распоряжаться имуществом покойного Джонатана Дантона, если только до того времени завещание не будет опротестовано.
— Или ее сын не приобретет имущество, — сказа,: Джим значительно. Он последовал за своим шефом в кабинет. В этом помещении вдоль стен были расположены полки для хранения бумаг. Пахло пылью.
— Вы хотите стать сыщиком, — хмуро сказал адвокат. — Какие у вас данные для этого?
— Вера, — ответил молодой человек.
— Какую службу она вам сослужит?
— Вера дает силу и уверенность.
Мистер Солтер на это ничего не ответил.
Потом он взял кусок бумаги, на котором были написаны некоторые заметки, и подал его Джиму.
— Попробуйте найти эти документы своим чутьем сыщика. Они находятся внизу.
Джим взял бумагу и прочел ее. Он хотел обратиться с каким-то вопросом к своему патрону, когда в комнату вошел писец:
— Угодно вам? сэр, принять мистера Дигби Грота?
Мистер Солтер поднял голову.
— Да, — сказал он кратко и, обращаясь к Стилу, собиравшемуся уйти, добавил:
— Вы можете остаться! Мистер Грот написал мне, что хочет посмотреть акты, и вам придется его сопровождать вниз.
Джим ничего не ответил.
Глава 2
Дигби Грот, доктор
Писец открыл дверь элегантно одетому молодому человеку.
Джим и до этого встречал его, но чем чаще он его видел, тем меньше Дигби ему нравился. Джиму было хорошо знакомо это узкое бледное лицо с усталыми глазами, короткими усами и выступающим вперед подбородком. Все же в одном отношении Дигби Грот производил хорошее впечатление, и этого Джим не мог отрицать. Вероятно, у него был образцовый камердинер, так как костюм Грота был безупречен. Платье сшито по новейшей моде и очень шло к нему, цилиндр блестел как зеркало, и вокруг распространился тонкий запах французского одеколона. Джим сморщил нос. Он терпеть не мог, когда от мужчин пахло духами.
Грот смотрел то на адвоката, то на Джима, и в его глазах было то рассеянное и в то же время нахальное выражение, которое одинаково было неприятно как Солтеру, так и Джиму.