Собственный текущий счет Дигби тоже был представлен в виде солидной суммы.
— Хорошо. Сообщите мне, какой суммой я располагаю. Я возьму ее целиком.
Дигби успокоился и мог уже хладнокровно рассуждать. Он решил не биться головой об стену, а одолеть Солтера хитростью. Нужна была крайняя предусмотрительность. К счастью, деньги банды Тринадцати находились в другом банке. В худшем случае он бросит одиннадцать из тринадцати на произвол судьбы.
Вскоре вернулся директор с листом бумаги, и через несколько минут Дигби садился в автомобиль во вздутыми от банкнот карманами.
Крупный бородатый человек стоял на мостовой, когда он выходил из банка. Дигби внимательно посмотрел на него и сразу понял, что это сыщик. Открытие заставило его задуматься. Неужели за ним уже следит полиция? Или это только частный сыщик, нанятый Солтером?
Дома он нашел телеграмму от Вильи.
«Купил “Пелсагу“ 112 000 фунтов. Судно идет в Авонмау. Капитан со мной на аэроплане. Прилет в 9 часов вечера».
Лицо Дигби прояснилось. Он улыбнулся, вспомнив о Евнике. Положение еще не было отчаянным.
Глава 30
Дигби перестает стесняться
Евника сидела в темном помещении и пыталась читать. Вдруг вошел Дигби. При его появлении она страшно побледнела.
— Здравствуйте, мисс Уэльдон. Надеюсь, вы не очень сердитесь?
— Не угодно ли вам объяснить, почему меня держат в заключении? Вам известно, что вы совершаете тяжкое преступление?
Грот рассмеялся ей в лицо.
— Ну если это даже так? — сказал он любезно. — Евника, мы можем теперь говорить откровенно. Все эти вежливые выражения мне так же надоели, как и вам. — Он взял ее руку. — Какая у вас холодная рука, дорогая. В комнате довольно тепло.
— Когда я смогу оставить этот дом? — спросила она тихо.
— Вы хотите покинуть дом и меня? Нет, вы, верно, хотели спросить, когда мы вместе покинем дом? Это звучит правильнее и лучше. Какая вы красавица, Евника.
Девушка поняла свое положение. Маска упала, и она окончательно убедилась, с кем имеет дело, но нс сопротивлялась Гроту, а стояла холодная, как мраморная статуя. И даже не отодвинулась тогда, когда он взял в руки ее голову и приблизил свои губы к се губам. Она казалась ледяной фигурой, и только ее большие глаза чуждо смотрели на него.
— Я должен тобой владеть, Евника! Тебя я избрал среди всех женщин мира. Слышишь ты меня, дорогая?
Но вдруг Евника пришла в себя. Глаза ее широко раскрылись, как будто она увидела дикого зверя или ядовитую змею, и она оттолкнула Дигби изо всех сил. Но это возбудило его еще больше. Он опять бросился к ней. Евника ударила его рукой по лицу. Дигби отшатнулся, издав рев раненого зверя. Раньше, чем он успел опять броситься к ней, Евника вбежала в ванную и заперла дверь.
Пять минут Дигби стоял у двери и требовал, чтобы она его впустила. Потом он подошел к зеркалу и посмотрел на себя.
— Она меня ударила! — Его лицо стало белым как мел. — Она посмела меня ударить! — Он злобно захохотал. — За каждое прикосновение к моему лицу ей придется вытерпеть страшные муки! Ей придется желать себе смерти, молить о ней, лежа перед ним, Дигби, и обнимая его колени.
Когда он вышел и закрыл за собой дверь, то увидел мать. Она стояла в дверях своей комнаты.
— Дигби, — сказала она повелительно. — Подойди-ка сюда.
Он был так удивлен, что невольно прислушался.
Когда он вошел к ней, мать уже сидела на стуле.
— Войди сюда и запри дверь.
Он с ужасом посмотрел на нее. Прошел год с того времени, как она в последний раз говорила с ним таким тоном.
— Уж не думаешь ли ты мне приказывать?
— Сядь, — сказала она спокойно.
Вдруг Дигби понял все.
— Ты опять приняла морфий, старая чертовка?
— Сядешь ли ты, дитя мое? Сядь, Дигби Эстремеда, я хочу говорить с тобой.
— Ты... ты...
— Молчать! Скажи мне, что ты сделал с моим состоянием?
Он посмотрел на нее, не веря своим ушам.
— Я была достаточно глупа и выдала тебе доверенность. Ты продал недвижимость?
Она посмотрела на него испытующе. Он был так поражен, что пояснил ей:
— Там заявили протест, так что я не мог продать.
— Я на это и надеялась.
— Что?! — закричал Дигби, вставая.
Она снова заставила его сесть, сделав повелительный жест рукой. Дигби чувствовал себя как во сне. Эта старуха осмеливалась приказывать ему! Он дал ей морфий, чтобы успокоить ее, и она стала тем, кем была раньше!