Она возмущенно выпрямилась:
– У тебя нет причин убегать от меня…
Он нежно прижал пальцы ей к губам, прервав на полуфразе.
– Не от тебя. Но подумай: в течение двух дней я дважды испугал нас обоих – и сильно. Мне нужно время – когда этого времени так много – на то, чтобы найти того, кто я, когда уже известны двое, которые не я. – Он погладил ее лицо от губ к щеке. – По-моему, нам обоим надо это знать.
Не доверяя своему голосу, Мири кивнула.
– Мири Робертсон. – В его голосе заметны были отголоски ритуала. – Пожалуйста, подумай, хочешь ли ты стать моим напарником – остаться моим напарником. Через несколько дней мы поговорим.
Он быстро наклонился, поцеловал ее в лоб, а потом отпустил и повернулся, чтобы набрать продуктов на время своего одиночества. Сломанную гитару он оставил на столе. Настанет день, пообещал он себе, и он починит инструмент.
Глава 21
Мири уже в четвертый раз ускользала в библиотеку, тайком посмотрев на своего напарника. Она чувствовала себя шпионкой: ведь она согласилась оставить его одного! Но несмотря на наслаждение, которое дарила ей чудесная библиотека Точильщика, оказавшаяся в ее распоряжении, она обнаружила в себе потребность убедиться, что с Вал Коном все в порядке.
Во второй раз она изумилась тому, что видит: Вал Кон стоял в центре большой комнаты и медленно двигался, закрыв глаза. Он замирал на месте – на минуту, две минуты, три, – и тут она замечала, что за это время он успел сделать пол-оборота. Его движения были сильными и гибкими, как в танце, но МЕДЛЕННЫМИ, словно он был Точильщиком, подражающим росту цветка.
И в середине этого движения он вдруг начинал бежать, подпрыгивал или садился, чтобы расслабиться или сосредоточиться. А потом вставал и повторял то же самое. Или не совсем то же самое.
Мири не сомневалась, что во всем этом есть какая-то метода. Она не желала думать, что это тоже может оказаться сумасшествием.
Чтобы занять время, она занималась более обычными физическими упражнениями, чтобы, когда этот период сказочной безопасности закончится, ее тело было готово сражаться, действовать.
А книги! Она переварила грамматику высокого лиадийского, а потом быстро проглотила подряд небольшую книжку стихов какой-то Джоанны Уилчекет, довольно длинный том, объяснявший сложности командной игры под названием бокдингл (она решила, что это больше похоже на ожесточенный бой, чем на игру), а потом познакомилась с тем, как правильно установить время создания квонтиквийской резьбы по дереву. Закончила она историей некой планеты Труанна, которая самоуничтожилась еще в 250 году по стандартному календарю.
Она провела целый период отдыха, читая словарь земного и изумляясь всем тем словам, которых никогда не слышала – а ведь это был ее родной язык! Целый час был посвящен приключенческому роману древнего земного писателя. Когда она его дочитывала, у нее от смеха болел живот – но она стала искать на полках другие такие же.
Проходя по кораблю, она заметила, что странные эффекты работы двигателя гораздо менее заметны на корме, где находились трюмы. И библиотека тоже была более или менее терпимой – когда она приспособилась. Хуже всего положение дел было на мостике.
Она пообещала себе рассказать об этом Вал Кону.
Труды корабля закончились – а потом начались снова. К концу третьего дня Мири забеспокоилась: вместо книги на экране считывающего устройства ей мерещился Вал Кон, лежащий неподвижно. Но потом она мельком увидела, что он очень усердно занимается знакомыми ей упражнениями.
С облегчением решив, что ничего страшного не происходит, она продолжила путь к бассейну.
Корабль отключился на отдых – и Мири проснулась. Потянувшись, она поняла, что разбудило ее не это, а свежий запах завтрака, повисший в воздухе, аромат, дразняще похожий на кофе и… Кофе?
Она села на карнизе – спать в библиотеке стало ее привычкой: было слишком грустно укладываться в одиночестве на огромную черепашью кровать. Заплетая волосы в свободную косу, она прислушалась к собственному обонянию.
Все-таки это был кофе, решила она и отправилась на разведку.
Вал Кон сидел, скрестив ноги, у походной печки в центре широкого коридора и наблюдал за входом в библиотеку. На левой горелке были мясо и оладьи, а на второй дымился керамический кофейник с темным густым кофе.
– Доброе утро, шатрез.
– Утро, – ответила она, глядя на него от двери.
– Надеюсь, ты со мной позавтракаешь?
Он махнул рукой в сторону приготовленной походной посуды: тарелок, чашек, бумажных салфеток и одноразовых приборов.
– Это настоящий кофе? – спросила она, подходя ближе.
– Это тебе судить, друг мой. На пачке было написано что-то вроде «Настоящий бразильский, качество гарантировано».
Она расплылась в улыбке и пододвинула ему чашку:
– Наливай, черт подери!
– Есть, сержант, – пробормотал он, указывая на коврик, который он для нее расстелил.
Она села, подобрав под себя ноги, и всмотрелась в его лицо. Он повернулся, протягивая ей чашку, и иронически приподнял бровь.
– Что-то не так, Мири Робертсон?
Она взяла чашку. Боги, как же хорошо пахнет настоящий кофе!
– Ты кажешься… другим, – сказала она ему.
– А! – Он опустил плечи движением, которое она так толком и не понимала. – Прошу прощения.
– А не за что.
Она сделала глоток и закрыла глаза, чтобы насладиться вкусом и выгадать время. Другим, определенно. Живым? Глаза у него стали ярко-зелеными, а лицо – менее изможденным, менее… закрытым.
Она открыла глаза, поймала на себе его взгляд и улыбнулась. Да. Казалось, будто теперь силы наполняют его радостью, а не гонят за пределы выносливости.
– Где ты нашел все это добро? – спросила она, указывая на завтрак, стоящий на плитке. – Кажется, мы решили, что кофе на корабле нет.
– Я… плохо соображал, – объяснил он, – когда искал в прошлый раз. Точильщик всегда все делает основательно, так что я стал искать походные наборы. Он видел, как я ими пользуюсь, когда жил с Кланом.
Он ухмыльнулся.
– Во втором трюме оказался примерно восьмилетний запас походных наборов. Земных наборов, так что казалось логичным предположить, что в них окажется кофе.
Мири изумленно уставилась на него.
– Плохо соображал? Хотела бы я знать почему! У тебя ведь в тот момент других забот не было!
Он рассмеялся и перевернул мясо и лепешки. Она сделала еще глоток кофе.
– Вал Кон?
– Да?
Она чуть нахмурилась, наблюдая за выражением его лица.
– Как ты, мой друг?
– Я… в порядке. Не в идеальном порядке. И даже не в полном порядке. Была… значительная травма, и почти не было ухода. Считалось, что я настолько долго не проживу. – Он покачал головой. – Мне придется немало потрудиться, чтобы все зажило как следует.
Она немного помялась.
– Мне… нужно было убедиться, что у тебя все нормально, и я… подглядывала за тобой. Эти медленные штуки, которые ты делал, – они для того, чтобы… все зажило как следует?
Вал Кон кивнул.
– Это называется Л-апелека. Система, принятая в Стае. Это… – Он замолчал, полузакрыв глаза, и потом тихо засмеялся и развел руками, повернув ладони вверх. – Самое лучшее, что я могу сказать на земном, – что это способ… подтвердить себя. Или порадоваться правильному образу мыслей.
– О!
Мири заморгала.
Вал Кон рассмеялся во весь голос.
– Прости, шатрез, но на земном лучше не скажешь. Я прекрасно знаю, что такое Л-апелека, и уверен, что смог бы это тебе объяснить, но ты должна сказать, какой язык хочешь выучить первым: низкий лиадийский или язык Стаи?
Она рассмеялась, но очень быстро посерьезнела.
– А Контур?
– Существует. – Он пристально посмотрел на нее. – Контуры – это инструменты, Мири. Они не требуют какого-то образа действий, только поясняют его.