— Ну, и что нам делать?
— Для начала пойдем ко мне в комнату. Я заныкал бутылку вина на Новый год. Но, видать, не судьба ей дожить до этого срока.
— А как же ваш комендант? Говорят, он строгий дядька.
— А мы не будем его беспокоить, а проберемся с заднего хода, — помолчал, и резко встав, решительно сказал, — Пошли.
Комната Карла решительно ничем не отличалась от нашей.
— А где твой сосед?
— Где-то носится, он гоблин, а у них знаешь какие сильные внутренние связи? Уууу… Держатся друг за дружку очень сильно. Так что, наверное, сидит где-нибудь в компании других гоблинов.
Карл помог мне снять куртку и бросил ее на кровать соседа. Сам достал из тумбочки бутылку и два стакана. Я удивилась, стаканы в общагах были редкостью. Если что-то пили, то обычно из чашек и кружек.
— Откуда такая редкость? — спросила я, указывая на стаканы.
Карл мельком глянул.
— Из дому привез. Не могу я вино пить из кружки.
Он разлил вино по стаканам, и мы оба сели на его кровать.
— Ну, давай выпьем за наше знакомство, Дина, и за то, что мы теперь «говорящие с драконами». Хотя спинным мозгом чую, что с этим делом будут у нас бааальшие проблемы. Ничего, прорвемся.
Он поднял свой бокал, приглашая выпить, и приложился к своему.
Вино было терпким, но приятным. Карл снова потянулся к тумбочке, и на свет появилась коробка конфет.
— Тоже новогодний атрибут? — и я кивнула на коробку.
— Ага, — коротко ответил Карл и впал в задумчивость.
Я не мешала, понимая, что ему нужно разложить по полочкам в голове все то, что он только что узнал.
— Кстати, — вспомнила я, — Элард Готье был учителем нашего ректора.
— Вот как? — вскинулся Карл.
— Да, ректор сам проговорился, когда в первые минуты был в таком же шоке, что ты сейчас. Потом, правда, он взял себя в руки, и больше об Эларде, как учителе не вспоминал.
— Интереснооо, — почти пропел Карл.
— Ага, почти что тайны Мадридского двора.
— Это что еще за двор? — удивился Карл.
— Это у нас, в стране Испания. При дворе постоянно плелись всякие интриги. Потому и появилось такое выражение. А потом оно стало синонимом вообще любого феномена, связанного с тайнами.
— Понятно, — покачал головой Карл. — Значит, и у вас есть дворяне?
— Ой, Карл, уже почти не осталось никого. Вымерли как класс. Есть отдельные представители древних дворянских дворов… и все, пожалуй. У нас сейчас правит буржуинство. Ну, по местным меркам, банкиры и ремесленники.
— Разве ж можно этому самому, как ты сказала, буржуинству власть доверять?
— Оказывается, можно.
Карл только покачал головой.
Покончив с бутылкой, мы вышли на улицу и сели на ближайшей лавочке. Посидели молча.
— Ладно, Дина, дуй к себе, а то опять в окнах вашей общаги появились любопытствующие зрители. Чую опять слухи о тебе появятся. — И он кивнул в сторону женской общаги.
И тут только я сообразила, что мы сидим у всех на виду, что у тех, кто в женской общаге, что у тех, кто в мужской. Ситуация была отпадная. Действительно, не стоит лишний раз давать повод для сплетен.
Я вскочила, махнула Карлу, прощаясь, и быстрым шагом зашагала к себе.
Встретила меня недовольная Фиона.
— Ну, и где перчатки?
Блин, за всеми заморочками, я совсем забыла, с чего все началось. Пришлось импровизировать.
— Ой, Фиона, сегодня не мой день. Сначала мне встретился Карл, и уговорил сделать с ним совместное тату, которое якобы укрепит наше партнерство. Ну, мы и сделали. Вот.
И я показала картину дракона на запястье.
— А почему дракон?
— А это все Карл, он такой затейнипк, и буквально влюблен в драконов.
— Что затейник, могла бы и не говорить. Наблюдала только что.
Я сделала вид, что застеснялась, и замолчала.
— Ладно, не красней, рассказывай дальше.
— А дальше мы наткнулись на одного старого деда, как говорится «в старом зипуне», точнее, тулупе, и я его пожалела и дала монету. А потом оказалось, что на перчатки денег-то и не хватает. Так и пришлось возвращаться несолоно хлебавши.
— Погоди, наговорила столько, что в голову не вмещается. Чего это на тебя вдруг благотворительность напала? Мало что ли ты видела в городе бедняков или попрошаек? Откуда вдруг щедрость такая?
— Ну, Фионочка, он сидел на морозе такой замерзший, такой скукоженный. И вроде, как в тулупе, но тулуп старый-престарый. Дырок, правда не заметила, но ведь дедок мог и зашить их. Так что сердце не выдержало, и я отдала ему монету.