Таким оригинальным способом наиболее одержимые члены фанатского сообщества выражают свои претензии, связанные с изменениями в личной жизни обожаемой артистки.
Если в жёлтой прессе опубликовали остроактуальную информацию «айдола У заметили с девушкой в кафе», то некоторые оскорблённые, но очень влюблённые фанатки воспринимают «трагическое» событие как персональную драму — посылают «бывшему возлюбленному» пакетики с сюрпризами, дарят заговорённые мягкие игрушки с проклятиями внутри, а во время концерта могут освистать. «Он лишил нас близости, всё кончено. Он изменник, обманщик, извращенец и предатель. Ненавижу, не забуду, не прощу!» — жалуются в соцсетях обиженные фанатки, заливают смартфоны горькими слезами...
Девочки, встав из-за стола, отправились репетировать «оппу», я начала думать о том, как найти золотую середину, чтобы не стать для сотрудников «африканским диктатором» или «милашкой–боссом», но не успела осознать, где стирается грань между либеральностью и тоталитаризмом — Ута Швенгер обратилась ко мне с интересным рационализаторским предложением:
— Юки–сан, если бы я была хозяйкой музыкального агентства, запретила бы этим корейским подругам пользоваться интернетом. Слишком впечатлительная психика.
Время действия: четвёртое июня, поздний вечер.
Место действия: улица в г.Сонгдо, где расположены трёхкомнатные апартаменты Юки и Мин Хо.
Рабочий день закончился, Мин Хо заказал такси, и проезжая по улицам безлюдного Сонгдо, я вспомнила, прошло уже четыре дня с тех пор, как наступило корейское лето, а это означает, в ближайшее время Сеул накроет «чанма» — сезон муссонных дожей, который сменит изнуряющая, адская жара. Нельзя сказать, что я не привыкла к подобным погодным условиям, но в Японии принято философски созерцать смену сезонов, и календарное начало лета является одним из знаковых событий в жизни моих бывших соотечественников...
Как утверждает всезнающий Мин Хо, в Стране утренней свежести только двадцать четыре сезона, но в Стране восходящего солнца не всё так однозначно, как это могло бы показаться стороннему наблюдателю. В древности год также разделяли на двадцать четыре периода, в годовом цикле насчитывали семьдесят два быстротечных сезона.
Каждому японцу присуще обострённое чувство непрерывной сменяемости сезонов, у каждого из семидесяти двух уникальных периодов есть свои уникальные символы “fuubutsushi” — цветущие или увядающие растения, животные и птицы, сезонные плоды и фрукты, сезонные блюда и сладости; особая одежда, посуда и аксессуары; национальные праздники, фестивали и фейерверки.
В литературе встречаются поэтичные наименования традиционно японских «времён года», наиболее точно передающие изменения, произошедшие в природе: «серебряная осенняя роса», «упавший каштан», «улетают ласточки», «сверчки приходят под дверь», «краснеют клёны», «зацветает камелия», «увядшее поле».
Затем «нарцисс испускает аромат», «земля начинает замерзать», «малые холода», «закрытая зима», «стоячая вода» и «первое куриное молоко»...
По истечении зимних сезонов японцы наблюдают, как появляется «молодая трава в снегу», «камышовки начинают петь»; далее следует «ранняя весна», «дождевая вода», «просветление», «первый смех персика», «гнездо воробья», «цветение сакуры», «произрастает рис»...
И снова «зацвели пионы», «появляются черви», «бег от сливовых дождей», «распустились гортензии», «трава перегнивает», «прорастает пинеллия», «время есть угря», «дуют жаркие ветры», «открытие лотоса», «холодная цикада», а после наступает долгожданная «великая жара»...