– Если бы обожание икон было даже достойно порицания и оскорбляло Промыслы Бога–Отца и Бога–Сына, отнюдь не имеющих нужды в вещественных изображениях Своей державной Власти, то с особой осторожностью надлежало бы низвергать то, что составляет самое основание Веры. Лишенные икон отвернутся, конечно, от Иисуса Православные, перестанут взывать к заступничеству Приснодевы, не узреют Бога–Отца в Его небесной безначальности – и в желании искоренить язычество сотворится новое язычество. И как удержать Верных, пасомых чад на стезе православия, не обращая их к иконам, услаждающим взоры их, объясняющим воочию божественность, облегчающим постижение ими истин церкви, которых не могли бы понять они без живописи, мозаики, ваяния, вещественных изображений, установленных предыдущими Синодами, – согласно с наставлениями учителей, с поучениями Избранников, чье учение вечно пребудет во всех душах!
Он продолжал говорить, этот пастырь, и речь его все вдохновлялась; он не видел устремленных на него взоров, не замечал окружающих, слушавших его голос, который звучал теперь красиво, очистился в длинном своем вступлении от шероховатости и невнятности. Защищал он мощи, жалостные останки Святых, окруженные всеобщим поклонением, которое сооружает для них раки из золота и серебра, мощи – неопровержимо творящие чудеса, воплощая собою Веру многих. Мощи эти подобает сохранить наряду с иконами, так как иначе может возникнуть опасность, что рассеются Православные, утратят пищу этой духовной манны; случались, конечно, излишества и заблуждения, но Вера спасала все! Он, смиренный Помазанник Восточной церкви, свидетельствует против уничтожения иконопочитания, которое поведет вслед за собой низложение мощей; свидетельствует во имя Бытия самой же Церкви, которая погрузилась бы тем в бесплодные распри, и от которой быстро бы отвратились простодушные сердца, не могущие верить вне Символов, вне Святынь, живописанных, изваянных и вызолоченных, – вне металла, камня и дерева, освященных от века, – и, отвратившись, устремились бы на поиски нового Бога, если не новых Богов.
Со строгим видом задвигались митроносцы, могущественные помазанники, священнослужители – друзья Могущества и Силы; хартофилакс, протодиакон, иеромнемон, периодевт, протопсалтий, лаосинакт, наставник псалмов, даже великий экклезиаст и великий проповедник, которыми украшал во Святой Премудрости в курениях фимиама Патриарх свое медленное шествие; все шептались; головы наклонялись и нахмуренные лица дышали негодованием; белки расширенных глаз выражали остолбенение. Склонялись четырехгранные камилавки игуменов и подымались с надменно холодным видом; с негодованием двигались плечи и выпучивались животы, которые, казалось, можно было прорвать ударом кулака. Они не разделяли мнения, высказанного пастырем. Константин V был неподвижен; до сих пор казалось, что к распре он относится безучастно и что он держит сторону помазанников–иконоборцев лишь из соображений государственных, ради усиления своего могущества. Патриарх видимо терял терпение. Он щелкнул жирными пальцами, и встал вдруг один из монахов, и заговорил бессмысленно вдохновенным голосом:
– Брат мой во Иисусе заблуждается и я докажу ему это Святым Евангелием. – И толстый, с длинной шеей, покрытой длинными прядями волос, начал речь свою монах, в то время как садился умолкнувший пастырь, взволнованный собственным красноречием, которое так увлекло его, что он не видел и не слышал ничего кругом и устремил теперь взор на одну из ниш, в молитве шевеля губами. – По трем пунктам надлежит мне ответить брату во Христе! Пункт первый: Бог–Отец, воплощенный в Боге–Сыне, сотворив мир, видимый и невидимый, создал тем все формы, начертал все рисунки, произвел все образы в трех царствах: минеральном, растительном и животном. Всякое естество исходит от него и ясно, что воспроизводит человек лишь сотворенное Теосом – все, что образует он и начертает, и нарисует.
Пункт второй: выходило бы, что несовершенным могуществом обладал Бог–Отец, воплощенный в Боге–Сыне, если бы по сотворении мира видимого и невидимого надлежало бы к нему еще что–нибудь прибавить. Не есть ли, значит, оскорбление Бога–Отца, воплотившегося в Боге–Сыне, желание создать недвижимые творения, каковы иконы? Не равносильно ли это намерению показать, будто чего–нибудь Он не доделал?
Пункт третий: Евангелие свидетельствует, что ошибочны мысли, исповедуемые пастырем–братом во Иисусе. Он инок обители, не пожелавшей следовать Святой Пречистой и монастырям ей повинующимся, и не укрылись от него стремления паствы, которая погрязла во грехах и желаниях языческих, отразившихся в почитании икон и мощей; итак он – инок прочел в священных книгах приговор новому идолопоклонству: «Будучи единой природы с Богом, мы не должны думать, что Божество может уподобляться золоту или серебру, или камню выточенному искусством и ремеслом человеческими».