- Отказалась от свадьбы с вампиром? Пожалуйста! Мы не стали бы тебя заставлять, - непривычно злым голосом произнес он. – Но ты предала нас, всех нас, слышишь?! Твоя мать все эти девять лет страдала, её здоровье пошатнулось! О себе я даже говорить не буду. И вот мы только начали свыкаться с мыслью, что тебя больше нет. Тут же ты появляешься, словно из-под земли! Знаешь, сколько нервов потрачено?! Сколько слез пролито?! Конечно, нет! Потому что тебе плевать на отца, на мать, на сестер и брата. Чертова эгоистка, которая крутит хвостом то перед обоими братьями Вишневецкими, то перед делегатом ведьм! Тебя нет для нашей семьи отныне. Не смей приближаться ни к матери, ни к Маше, ни даже к Эльвире! Все наши с тобой отношения сводятся к рабочим, и то как можно меньше. И я сделаю все, чтобы сразу после испытательного срока ты вылетела отсюда ко всем чертям!
О, про чертей он в точку. Впрочем, вслух я этого не сказала, потому что отец вылетел из кабинета и оглушительно громко хлопнул дверью.
Слезы без остановки текли по щекам. Я медленно опустилась на колени и обняла себя руками. Щеку неимоверно жгло, и эта боль только усиливалась от осознания своей вины.
Мне нужна помощь. Мне нужны сильные объятья, ласковые слова. Мне нужен… Матвей.
Богдан мой бог, он защитит, он любит меня, он часть меня, и я его часть. Меня предадут все, кроме Богдана.
Я оперлась руками об пол и закричала из всех сил, пытаясь справиться с чужим голосом в моей голове.
***
- Дима, не забудь сделать то, что я просила, - громко произнесла я, закрывая дверь в свой кабинет.
- Конечно, Софья Павловна, - улыбнулся он.
Пресс-секретарь был многофункционален, как оказалось. Дима безропотно принял мое задание разобраться с документами Эльвиры. Сегодня утром я написала электронное письмо в Академию, и мне буквально через час пришел ответ. В ближайшие дни Эльвира отправится в Польшу и получит возможность стать агроторой.
Невзирая на угрозы отца, я собиралась помочь семье.
Не только одной сестре, но и второй.
10.1
- Кто это? – брезгливо спросила я, рассматривая ребенка. Малыш лет пяти смотрел на меня золотисто-карими испуганными глазами, и губы его дрожали, словно он вот-вот расплачется.
Богдан слегка улыбнулся и положил ладонь на светловолосую голову ребенка. Мальчик сжался в кресле и дрожал. Вместо жалости я испытывала только желание убрать его подальше от меня.
- Это Илюша. - Богдан смаковал имя, словно лучший сорт вина. – Он исполнит твое сокровенное желание.
- Он что, джинн? – фыркнула я и села на диван напротив мальчика.
Илюша захныкал, но тихо так, словно боялся разозлить похитителя. Богдан только рассмеялся и внимательно посмотрел на меня.
- В тысячу раз лучше, чертенок. Он единственный сын Антона Волкова, его наследник и его гордость.
Ладно, я заинтересовалась. Теперь понятно, откуда эти волшебные янтарные глазки.
- Ты все проблемы решаешь похищением? – усмехнулась я и скрестила руки на груди. – Сначала Бобровский, теперь Волков.
Богдан отошел от мальчика и присел рядом со мной.
- Так проще, - сказал он, положив горячую ладонь на мое колено. – Я давно понял, что люди более покорны, когда в моих руках жизнь их любимых. Страсть, любовь, жалость, вина и даже ненависть – все это слабости людей, и тысячелетия манипуляций научили меня этим пользоваться.
Илюша не сдержал всхлипа и прижал колени к груди. Сердце дрогнуло на миг, и я посмотрела на Богдана:
- И что ты с ним будешь делать, пока шантажируешь Волкова?
Это же ребенок, почти безголовое создание. За ним нужен уход, иначе он криком и плачем сведет нас с ума.
Богдан скривил губы в подобие усмешки и перевел на мальчика холодный взгляд. В ту же секунду Илюша обмяк и закрыл глаза.
- Большую часть времени он будет спать. Иногда нужно его будить, покормить и умыть, а затем он снова заснет. Вреда это ему не принесет, что же я, совсем зверь?
Я положила ладонь поверх руки Богдана на моем колене и спросила: