— Арест. Ты мне тут не шути. Объясни им, что если они признают во мне…. Ну и в тебе соответственно, своего хозяина, то я… то есть мы… обязуемся не причинять им ни какого вреда. Более того! Их стан, будет некоторое время находиться под нашей защитой и в случае если на них будет совершен набег, я, тьфу ты… Мы, обязуюсь лично защищать его своим мечем… и клыками. В замен же, всего этого, они должны научить меня еденному языку Аль-Азифа и кормить меня… как впрочем и тебя, так, как нам того захочется.
Некоторое время, Арест видимо объяснял испуганной тройке условия мирного договора, после чего один из них шустро поднялся и бросился бежать к толпе своих соплеменников.
— Чего это с ним?
— Побежал объявить нашу волю. К стати приготовься, сейчас может начаться бойня.
— Я всегда готов. Только навряд ли она начнется. Если бы эти твари хотели нас прикончить, то попытались бы это сделать сразу же.
Через непродолжительное время гремлин вернулся и принял исходную позу.
— Они согласны на проявление воли своих повелителей.
— Что ж Арест. Повелителей это уже лучше, чем повелителя! — усмехнувшись, отметил Ахиллес мысленный перевод своего спутника.
Стан Синих Гремленов.
Гремлены были кочевым народом и практически не общались с представителями других рас Аль-Азифа. Оттенок их кожи служил признаком, по которому родившийся гремлин по достижению совершеннолетия отправлялся на поиски того стана, в котором и проживали его одноцветные сородичи. В любой семье хоть голубых, хоть синих или черных гремлинов, дети рождались постоянно с цветом кожи не совпадавшим с кожей его родителей и это при том что межродовые браки запрещались. Ребенок рожденный с цветом кожи не совпадавшей с цветом стана, по истечение совершеннолетия (то есть тогда, когда старейшины признавали в нем воина и он зарабатывал себе право на воспитания своей ездовой птицы) отправлялся на поиск своего истинного клана.
Ахилл в месте с Арестом попали в стан синих. Стойбище располагалось на открытом месте. Жили эти существа выкапывая в земле, что то вроде землянок. Питались они исключительно человечиной. Для этого, они совершали набеги на поселения людей, которые начинались в землях кентавров. Гремлины захватывали взрослых особей и заставляли людей жить в своем стойбище для того, что бы те размножались и плодились на радость своим хозяевам. Когда Ахиллес узнал и увидел обоз домашней скотины синих, то был настолько шокирован увиденным, что долгое время не мог произнести ни слова. Подойдя тогда к людям и всматриваясь в их лица, он отметил, что данные представители человеческого рода, действительно ни чем не отличались от животных. Они были наги. От них разило нечистотами, в точности, как от крупного рогатого скота. Что ж, помочь им он не мог даже при большом желании, так как спасать было явно не кого. Эти люди, были настолько забиты в своем развитии, что даже не представляли, как можно жить по другому.
Первое время все население стана косилось на Ахилла, а некоторые молодые воины, иногда даже пытались спровоцировать его на ссору. Однако всех желающих Ахиллес в скором времени быстро приструнил. Он предложил местным воинам, сразиться с ним и при этом объявил, что будет сражаться голыми руками, тогда как противникам, предлагал вооружится их излюбленным оружием.
Для схватки был скошен большой круг. Сразиться с человеком, который утверждал, что справиться с любым количеством гремлинов всего лишь голыми руками, вышло двадцать воинов. Все они были молоды и неопытны. Ахиллес пообещал сам себе, что постарается сохранить молодежи жизнь, правда, предварительно сделает из них калек.
'Хоть таким образом отомщу за род людской, с которым здесь обходятся как с скотом'.
Солнце лениво скрывалось за бескрайний горизонт степи. Противники Ахилла сгрудились толпой возле кромки скошенного круга и по видимому решали, кому из них первым представится честь разделать человеческую свеженину. Все ждали старейшин, которые и должны были дать сигнал к началу схватки.
Вокруг импровизируемого растилалища, собрался по всей видимости весь клан. Большинство с ненавистью, но и не скрывая своего страха перед ахейцем, смотрели на человека, племя которого, вот уже неисчислимое количество веков привыкли употреблять в пищу.
Ахиллес посмотрел в сторону Ареста, лежащего сейчас невдалеке от места предстоящей схватки. Возле него были сложены его оружие и доспехи. Ахеец был обнажен. Разминая на ходу свои суставы, он направился к своему приятелю. Херувим, лениво помахивавший хвостом, отгоняя назойливых насекомых, уставился на подошедшего Ахиллеса своими черными полосками зрачков в золотистой оболочке, глубокомысленно заметил:
— Знаешь человече, ты конечно выглядишь по сравнению с представителями своего рода очень внушительно и аппетитно… Но я бы посоветовал тебе прикрыть чем то свои половые органы. И дело даже не в том, что они до смешного малы… Просто среди здешней расы, на этот счет существуют, что-то вроде табу.
— Да ты у себя меж ног посмотри… То же мне, Титан нашелся! И мне все равно, что они по этому поводу думают. Я ведь не собираюсь с ними заниматься любовью, так что мне их мнение безразлично.
— Браррр — удрученно выразил свое недовольство Арест. — Ведаешь ли ты, что в данный момент, тебя здесь терпят лишь по той причине, что именно я и не кто другой, находится с тобою рядом. Как ты уже знаешь, херувимов в этом мире считают лучшими и самыми сильными созданиями и именно по этому, тебя до сих пор не растерзали.
— Арест!!! — Ахилл улыбнулся и присел возле льва. — Ты по-видимому так до сих пор не понял с кем тебя свела судьба. Я чувствую, что был неординарной личностью, как в жизни, так и на поле боя. Поэтому не путай меня с теми людьми, которые было суждено родиться здесь.
С минуту помолчали, смотря, как из стана синих гремлинов приближается кучка старейшин.
— Ты точно уверен в своей силе? Все-таки Ахилл ты один, а их намного больше и причем все вооружены. Насколько я понимаю, ты не способен, как я, регенерировать свои органы… Стоит ли так рисковать?
— Спасибо за заботу, но мне просто необходимо размять свое тело и укрепить свой дух. Как ни как, в дальнейшем придется сражаться с более сильными нелюдями. Так что пора проверить, помнит ли мое тело в полной мере то искусство единоборства, которого я достиг в своей прошлой жизни.
— Ну, тебе виднее… Все, старейшины ожидают твоего появления на арене.
— Будешь наблюдать с этого места или переберешься поближе?
Пожалуй, что мне стоит расположиться возле места схватки. Глядишь моя помощь понадобится, хотя признаться, я это сделаю с большой не охотой. Как ты сам выразился, ты дал Слово или как ты там это охарактеризовал — Слово Чести!
— Ну, тогда я пойду. — Ахиллес поправил свои доспехи, кивнул херувиму и направился к неугомонной толпе.
Наступило гробовое молчание. Стало слышно, как в траве передвигаются насекомые. На середину импровизируемой арены, вышло три старых гремлина. Они были самыми пожилыми жителями этого Клана, а значит и самыми почтенными. Речь старейшин по всей видимости была пылкой. Так как из рта каждого оратора то и дело капала слюна. А когда она достигла своего апогея, слюна прямо таки разбрызгивалась на несколько метров. Ахиллес со скучным видом ожидал, когда представление окончится. Дождавшись, повернулся к Аресту.
— Ну и чего они здесь наговорили? Придется тебе пока быть моим личным переводчиком. Сам понимаешь, языком пока не владею.
— Ну откровенно говоря, тебе не очень будет приятен дословный смысловой образ, но если ты настаиваешь, то прошу… Старейшины восхваляют свою богиню Рею и просят ее о снисхождении на их клан ее благодати. Так же, они высказывают желание, что бы твои противники, разорвали на куски презренное человеческое тело, осмелевшего кинуть вызов непоколебимому воинскому мастерству воинам их клана… Ну, и так далее.
— Понятно. Что ж, подумывал над тем, что может все-таки стоит всех противников с честью отправить в мир иной, но видать все-таки придется их всех покалечить… За исключением пожалуй двух воинов. Пусть помнят о своем позоре, всю отмеренную им провидением жизнь.