Бутко, бросив быстрый взгляд на стоящую на журнальном столике бутылку, молча, с невозмутимым видом, подошел к шкафу, открыл его створку, достал оттуда чистый стакан, присел на краешек второго кресла и выжидательно замер.
– Оформляй, – круговым жестом показав на стаканы, распорядился Минаев.
– По какой ватерлинии?
– По традиционной.
Минаев, внимательно проследив за тем, как Бутко старательно, но немного неуверенно разлил по стаканам коньяк, стараясь выдержать общепринятые в резидентуре параметры их наполнения, отметил про себя, что его заместитель с этой задачей справился хуже него самого, осуществлявшего те же действия каких-нибудь двадцать минут назад. В чем причина? В отсутствии должной сноровки или в некоей напряженности внутреннего состояния? Ладно, хватит терзать парня. Пора вводить в действие механизмы разрядки. Он молча поднял свой стакан, взглядом приглашая сидящего напротив него подчиненного последовать его примеру. В воздухе повисла секундная пауза. Гелий Петрович не знал, каким эпиграфом украсить приближающееся ритуальное действие – сама тема еще не была озвучена, да и, по совести говоря, не мастак был он говорить всякие там тосты, но сказать что-то все-таки было надо.
– За разведку. И за нас в разведке, – немного торжественно произнес Минаев и, чокнувшись с Бутко, медленно опрокинул в рот содержимое своего стакана. Отправляя туда же, спустя мгновение, тонкий ломтик лимона, он отметил, что на противоположном конце журнального столика произошло чуть запоздалое по фазе и не совсем точное, но все же воспроизведение примененного им стиля. Поймав, наконец, немного настороженный взгляд успешно завершившего процедуру зама, он, слегка откашлявшись, произнес деловитым тоном: – Тут такое дело, Михаил Альбертович. – Минаеву показалось, что взгляд напротив стал еще более внимательным. Может быть, потому что брови его собеседника слегка нахмурились, а губы сжались? – Да ты давай, закусывай, не стесняйся. Подчищай вазочки с тарелочками, – поспешил он его ободрить.
– Спасибо, – Бутко осторожно, двумя пальцами, взял из стоящей ближе всего к нему вазочки шоколадную конфетку в блестящей разноцветной обертке, но разворачивать ее не спешил.
– Так вот, – медленным размеренным тоном продолжил Минаев, делая ударение почти на каждом произносимом им слове, – в Москве, в «лесу», а конкретней, в нашем управлении, по всей видимости, намечается весьма серьезная рокировка. Причем многоходовая. И... вполне возможно... подчеркиваю, возможно... что нас она тоже затронет. Самым непосредственным образом.
– Нас в смысле... – Бутко сделал руками жест, предполагающий масштабность будущих изменений. – Реорганизация?
– Да какая еще реорганизация, – поморщился Минаев. – Обычные кадровые перестановки. Кирпичников уходит на заслуженный. Василий Иванович на его место. По сегодняшним раскладам. Только об этом, чтоб пока... ни единая душа. – Для пущей острастки воздух несколько раз рассек грозящий палец. – Ты меня понял?
– Понятно, – успокоил начальника Бутко. – А на его место?..
– А на его... – палец, секунду назад грозно рассекавший воздух, стал небрежно растирать по полировке журнального стола несуществующую крошку, – но это пока еще все тоже так... вилами на воде... но предварительно вроде как бы... было озвучено предложение... – Минаев глубоко вздохнул и, подняв глаза на Бутко, отчетливо, но все же как бы с некоторым нежеланием произнес, – вашему покорному слуге. Вот таким вот образом. – Изобразив на лице какую-то не очень понятную гримасу, он в таком же непонятном жесте развел в сторону руки.
– Ну что ж, Гелий Петрович, я вас искренне поздравляю, – начал было Бутко бодрым тоном, но с немного смущенной улыбкой.
– Да подожди ты с поздравлениями. Рано еще. Сглазишь, – слегка поморщившись, прервал его Минаев. – Я к чему вообще веду весь этот разговор. Конечно, неизвестно еще, как все это в конечном итоге сложится. Решение ведь Коллегия принимает. Но я тут, когда Василий Иванович мне все это предложил... ну на его место... согласие свое как бы дал.
– Ну и правильно. А кому еще, если не вам.
– Ну... в Италии тоже сильный резидент. Да и в самом Центре достойных людей хватает. – Почувствовав назревающее возражение, Гелий Петрович поспешил его предвосхитить. – Ну да не в этом суть. Главное, раз машина завертелась, в любом случае надо быть готовым. А это ведь такое дело... сам знаешь. Могут еще целый месяц резину тянуть. С назначением. Или два. А может, все и в считаные дни разрешится. Так что теперь передо мной, как ты сам понимаешь, тоже задачка. Уравнение с одним неизвестным. – Немного помедлив, внимательно следя при этом за реакцией своего зама, которой он пока не мог дать какую-либо однозначную трактовку, Минаев продолжил: – На кого резидентуру оставить.
– Ну, достойных людей, я думаю, достаточно... – неопределенно протянул Бутко.
– Достойных-то хватает, – перебил его Минаев. – Надежного человека найти, такого, чтобы на него, как на самого себя... Вот, как говорится, в чем вопрос. Ту би ор нот ту би.
– Да, это, конечно, немного посложней, – отведя глаза в сторону, задумчиво покачал головой Бутко.
– Можешь кого-то посоветовать? Порекомендовать? – устремив на него цепкий взгляд, в котором снова вдруг заиграла замаскированная улыбка, внешне вполне нейтральным тоном спросил Минаев.
– Так сразу трудно... Надо подумать, – неопределенно пожав плечами, вздохнул Бутко.
– Ну а себя самого, чего ж?
Бутко усмехнулся.
– Да я, вообще-то, саморекламой не занимаюсь. Не привык.
– Не то воспитание? – Минаев улыбался уже не только глазами. Бутко снова пожал плечами. – Ну что ж, раз не привык, тогда готовься.
– К чему? Искать другое место?
– Зачем. О месте за тебя другие люди позаботятся. Заместителя себе ищи. На первых порах хотя бы временного.
Бутко поднял наконец свой взор и, встретившись взглядом с начальником, тоже улыбнулся, но, стараясь сдержать свои эмоции и хоть как-то сохранить серьезность, снова отвел глаза в сторону.
– Ну, прямо красна девица, а не офицер, – протянул Минаев. – Ладно, все, хватит лирики. Давай о деле. Кого из наших резидентурских ребят ты, в принципе, мог и хотел бы видеть на своем месте? Нет, конечно, можно кого-нибудь и оттуда прислать. Но ты сам прекрасно понимаешь, человека полгода минимум придется вводить в курс дела. Сможешь ты себе позволить такую роскошь? Подумай. Теперь второе. – Минаев, осекшись, словно в голове его в этот момент сработало какое-то релейное устройство, напомнившее о невыполненном программном действии, посмотрел на бутылку и слегка шмурыгнул носом. – Нет, о втором мы лучше поговорим после. После второй. – Бутко, восприняв сигнал, поднял бутылку и аккуратно наклонил ее над стаканом начальника. – Вот скажи, ты парень-то вроде грамотный, ты знаешь такой... принцип Питера?
– Ну... слышал что-то, – внимательно следя за тем, чтобы не перелить в свой стакан больше коньяка, чем досталось сидящему напротив шефу, неуверенно пробормотал Бутко.
– И в чем же он заключается?
– Я сейчас точно не помню. По-моему, это что-то о науке управления. В юмористическом плане.
– Хм, в юмористическом, – ворчливо пробурчал Минаев. – Ты вот, когда о преемнике своем думать будешь, в первую очередь, что в виду иметь должен?
– Ну... Надежность?
– Надежность. Компетентность! А то может, он и вербовщик классный, и информацию нужную добыть умеет, а людьми руководить таланта бог не дал. А ты его в свое кресло – мол, коли там хорошо справлялся, значит, и здесь выдюжит. Ан нет. Как начальник-то он... что? Некомпетентен! – с особым удовольствием, почти по слогам, произнеся последнее слово, Гелий Петрович поднял свой стакан. – Так? Или не так?
– Так, – опустив глаза, каким-то понурым тоном ответил Бутко.
– Ты чего это пригорюнился? Перспективам своим новым, что ли, не рад? Ты смотри, при удачном стечении, ты на этом месте и звание очередное досрочно получить можешь, а там глядишь и...