– Нет-нет, что вы! E меня просто парень пропал, – замахала руками Саша. – Только мой не Пятаев... не Егор. Моего... это... Димой зовут, да и не симпатичный он вовсе, а так...
– Бывает, – регистраторша понимающе кивнула.
– Загулял наверное, гад.
– Мужики – они все такие.
Саша глупо улыбнулась и быстро-быстро закивала.
– Точно-точно – все!
Женщина поправила очки и нахмурила брови.
– А вы уверены, девушка, что вам самой не надо к врачу? Вон, чихаете, нос красный как помидорина. Ходят тут, не лечатся, только людей заражают.
– Нет-нет, у меня всё нормально, – Саша замахала руками, – порошочки попью, и всё пройдёт.
– Тогда ступайте и не мешайте работать.
Значит, этот заика всё-таки умер, а эс-эм-эски писал Блоха, или лучше всё ещё раз перепроверить? Саша на цыпочках отошла от окошка, спустилась в курилку, там стояли двое в синих халатах. От санитаров девушка узнала, какое похоронное бюро забирало тело Егора Пятаева из реанимации. Поехала туда и справилась об усопшем, представилась родственницей. Работник похоронной конторы посмотрел на Сашу строго, но всё-таки сообщил на какое кладбище увезли бедолагу и назвал номер могилы.
Погода и в этот день была полное дерьмо: дул ветер, моросил дождь, из-за пасмурного неба стемнело раньше обычного. Автобус, едущий к кладбищу, ушёл прямо из-под носа. Чтобы дождаться следующего и использовать проездной, Саша пропустила аж четыре маршрутки. Куда деваться – лишних денег нет? Приехала на кладбище уже затемно. С большим трудом отыскала могилу.
Находка рассеяла последние сомнения. С фотографии на Сашу смотрел хмурый паренёк – симпатичный, как же она это сразу не заметила, без очков – надпись на памятнике гласила: «Пятаев Егор Андреевич, 08.04.1998-16.10.2016». Без сомнения это был тот самый заика. Саша открыла калитку, положила на холмик купленную в цветочном киоске подвявшую гвоздичку. Собиралась было уже уходить, как услышала неподалёку шуршание.
Саша с опаской вышла из-за оградки и увидела косматого мужика, сгребавшего ржавыми граблями какой-то мусор. В ватнике, вязаной шапке и резиновых сапогах, мужик то и дело кряхтел и тихо напевал себе под нос: «Сердце красавиц склонно к измене и к перемене как ветер мая...» Опаньки, а голосина-то у дядечки что надо, хоть и тихо поёт. Саша, не смотря на подавленное настроение, так и прыснула со смеху, ничего себе герцог Мантуанский. Услышав смех, мужик распрямился:
– Вот те раз, а я уж было подумал, что нет тут никого. Чего улыбаешься, красавица, да, я бывший оперный певец? Не ходила, наверное, ни разу на «Риголетто».
– На него-то как раз и ходила, ну и ещё на парочку опер и всё, – Саша поёжилась. – Не чаяла тут встретить такое светило.
Мужик покачал головой, снял шапку и вытер вспотевший лоб.
– Да-а-а, вон она какая нынче молодёжь. Злые вы все какие-то, недобрые, так и норовите пожилого человека обидеть.
– Извините, ничего личного. Просто тогда в опере, тот, кто герцога играл... очень уж он на вас похож, только тот помоложе был и без граблей, – Саша сдержала улыбку.
– Когда я в опере партию герцога исполнял, ты, девонька, ещё пешком под стол ходила. Так что не меня ты там видела, не обессудь. Эх, – мужик махнул рукой и натянул шапку на самый лоб. – Ясно всё с тобой, скажи лучше, здесь-то чего ошиваешься?
– Да вот, знакомого навестить пришла. На похоронах не была, так вот думаю, что лучше поздно, чем никогда.
– Правильно думаешь, покойники они заботу любят, главное не перебарщивать.
– То есть?
– Будешь много о покойниках думать, они тебя к себе утянут. Покойники – они такие. Помянул их и хватит, о живых надо думать, а не о мёртвых.
Саша подошла к мужику поближе. От него пахло махоркой, запаха перегара Саша не почувствовала.
– А как это утащат?
– Как, как. Помрёшь и всё, вот как. Те, кто лишь воспоминаниями об усопших живут, и сами уходят раньше времени.
– А если покойники по ночам снятся? К себе зовут, руки протягивают... или в лоб целуют.
– Когда целуют ничего, зовут – это уже плохо, а вот если руки к тебе тянут, – мужик покачал головой, – тут ой как беречься надо. Коль схватит за руку мертвец, то может и не отпустить, к себе утянет.
Саша вздрогнула, огляделась по сторонам. Кладбище освещали лишь два тусклых фонаря. Убираться отсюда нужно подобру-поздорову.
– А бывает так, что и умер человек, и, как бы, не умер?
– Это как?
– А вот схоронили его, а он тебе на телефон сообщения шлёт.
– Сообщения тебе кто хошь прислать может, шутников у нас хватает, – мужик задумался. – Вот если бы он тебе позвонил...