Но башкирских частей к тому времени на Восточном фронте уже не было, хотя они-то хотели воевать именно там. Реввоенсовет к тому моменту отправлял все части из башкир в Петроград против Юденича. Думается, тут было не без психологии. Для эстонцев и Северо-Западной юденичской армии башкирская конница выглядела Чингисхановым воинством, что, конечно, ослабляло сопротивление. Добавим, однако, что не менее важным для большевистской власти было то, что эстонская граница далеко от башкирского Южного Урала.
Дело в том, что Валидов и другие вожди автономии безусловно разделяли взгляды Ленина и его ЦК на необходимость полной национализации всей промышленности и больших земельных латифундий. В любом случае эта крупная собственность принадлежала не башкирам, да ее и было на территории Малой Башкирии совсем немного, разве что рудники за Уралом. Но вот крестьянскую собственность в автономии считали неприкасаемой, соответственно, там не было продразверстки. А чем же кормить Башкирское войско и немногих чиновников республики? Так башкиры достаточно охотно жертвовали что могли для своей «Малой Родины». Это, добровольный сбор пожертвований, началось сразу при ее рождении, еще под властью Временного правительства, а потом комиссара Цвиллинга, атамана Дутова и адмирала Колчака.
Совнарком на такую самоотверженность своих подданных рассчитывать не мог, поэтому и рассылал вооруженные продотряды по селам и деревням, чтобы отнять у мужика хлеб. А что ж вы думаете, почему Ильич, принимая ходоков из деревни, всегда пил морковный чай? Нам и до сих пор об этом рассказывают. Это при том, что все склады привозимого из Китая чая оказались на территории, контролируемой РСФСР и продукта хватило до конца Гражданской войны и возобновления торговли. Хотел, видимо, продемонстрировать мужикам, да и самого себя убедить, что дела у Республики тяжелые и надо жертвовать. Но действовало это плохо, приходилось надеяться на силу.
Поэтому жители как могли стремились оказаться под властью Автономии, а партийно-советские органы Уфимской, Оренбургской и Пермской губернии всячески этому препятствовали. Вот вам уже источник конфликтов и проблем при определении границ Малой Башкирии. Для их решения Совнарком создал Башкиропомощь. Формально основанием для этого были жалобы автономного правительства на грабежи красноармейцами башкирских аулов. Деньги были выделены через Народный комиссариат социального обеспечения, во главе организации большую часть времени стоял Тов. Артем(Сергеев), фигура известная, до этого – один из основателей Коммунистической партии в Австралии, потом председатель Совнаркома Донецко-Криворожской советской республики, пытавшийся уже после Бреста воевать с кайзеровским рейхсвером, после Башкирии он руководил профсоюзом горнорабочих, пытался создать всемирный Шахтерский Интернационал, дружил со Сталиным и погиб в 1921 году при испытаниях на подмосковной железной дороге аэровагона(?!). Заодно тот же Товарищ Артем был и уполномоченным ВЧК по той же Башреспублике.
Сколько он там руководил, столько же Башреспублика жаловалась, что он ведет работу против Башкирии, вместо оказания помощи засылает своих шпионов, всеми силами создает в аулах комитеты бедноты, раскалывающие население, искусственно возбуждающие классовую борьбу, что у него в комитете нет ни одного башкира, а выделяемые Москвой деньги расходуются на что угодно, но не на возмещение пострадавшим от красноармейцев и по другим причинам башкирам. Валидов лично обращался с жалобами к наркому по делам национальностей Сталину, к председателю Реввоенсовета Троцкому. Те ему сочувствовали, обещали помочь, но, как видно, ничего против упрямого «осси» Артема поделать не могли.
К слову, где-то в то время наш герой вступил в РКП(б). Никакого игрушечного «кандидатского стажа» он, конечно, не проходил и, по слухам, партбилет ему вручал лично вождь Мировой революции В.И.Ульянов (Ленин). Однако, никаких документов до нашего времени не сохранилось. Ну, так и чистка в архивах проводилась многократно. Думается, что он был искренним, когда вступал в ряды. Конечно, у него были явные идейные отличия от большевизма – в первую очередь, он не мог согласиться с обязательным марксистским атеизмом, его приверженность исламу была очень мягкой, терпимой, но несомненной. Ну, и большевистское твердое доверие к насильственным методам изменения жизни ему вряд ли была очень близко. Однако вера в социалистический идеал, неприязнь с старому миру невежества и несправедливости их объединяла.