— Ну, вот, можно выпускать хорьков, — сказал Иваненко и начал точить косу.
Хоть и жалко было расставаться с Гришкой и Мишкой, а в самом деле, больше их держать было не к чему.
Поставив конурку на землю, Петя поднял сетку. Гришка и Мишка высунули мордочки и понюхали воздух, потом осторожно вылезли наружу. Видно было, что степной простор ошеломил их после привычной тесноты. Но тем не менее они очень храбро стали озираться по сторонам. Потом побежали, словно вперегонки, и опять вернулись к конурке.
Дети с интересом следили за ними. Вдруг Мишка ощетинился, и глаза у него сердито сверкнули.
В это время Катя вскрикнула, да так и замерла.
Петя не понял, в чем дело.
А Мишка уже катался по траве с какою-то серою веревкою в зубах, которую он грыз изо всех сил.
— Что такое?! — крикнул Иваненко и подбежал.
Мишка уже не катался. Он выпустил веревку и спокойно ее обнюхивал.
Петя вдруг понял, в чем дело, и вздрогнул. Это была не веревка, а большая, но уже мертвая гадюка.
— Видишь, — сказал отец, — говорил, что хорьки в поле нужнее. Они и змей не боятся: цап за горло — и готово.
Гадюка, повидимому, успела укусить Мишку, но он и внимания на это не обратил. Укусы гадюки хорьку не опасны.
Теперь Мишка и Гришка становились все решительнее и решительнее. Родная природа, должно быть, захватила их. Гришка долго с удовольствием обнюхивал какую-то норку. Возможно, что это была нора такого же, как он, хорька, и он радовался повидать знакомого, а может быть, почуял своего, врага — суслика.
Пете и Кате пришлось помогать отцу, и за работою они забыли про Мишку и Гришку.
Вечером, когда солнце склонилось к закату, отец наложил целый воз скошенной травы и сказал:
— Ну, где же наши приятели?
Хорьков нигде не было.
— Киси! Киси! — кричали дети.
Но острые мордочки Гришки и Мишки не появлялись из травы.
— Киси! Киси!
Никого.
— А может быть, они в конуре?! — воскликнул Петя.
Но конурка стояла пустая.
— Обрадовались свободе, — сказал Иваненко, — всякому зверю хорошо на воле. И вы должны за них радоваться.
— Мы радуемся, — сказали Петя и Катя, но что-то лица их не были особенно радостными.
По правде говоря, им было жалко, что больше они не увидят остромордых своих друзей. Но делать было нечего. Конурку поставили на верхушку воза и поехали на хутор.
Говорили, что в это лето появилось было много сусликов, но потом сразу пропали.
— А ведь это Гришка с Мишкой их прогнали! — сказал Петя.
— Ну, не одни они, а вообще хорьки, — возразил отец.
Но Петя был убежден, что особенно постарались в этом деле его друзья.
Когда осенью он сказал Василию Ивановичу, что хорьков летом отпустили на волю, тот ответил:
— И отлично сделали.
