Владельцем отельчика был стройный, но чем-то похожий на кулачного бойца мальгаш, который в своей прошлой земной жизни был, вероятно, каким-нибудь янычаром из воинства турецкого султана. Заправляла же делами его жена — высокая, стройная, по-настоящему красивая китаянка, с черными, как маслины, глазами, инкрустированными в нежную, белую, словно сливки, кожу. Всегда безупречно одетая, она держала небольшой штат отельчика в ежовых рукавицах: под ястребиным взором хозяйки гостиницы самые деликатесные и роскошные блюда подавались в любое время дня и ночи без задержки (что вообще-то не характерно для местных привычек), а в баре, также открытом двадцать четыре часа в сутки, всегда имелся большой выбор напитков — от пива до местного рома, от которого гарантированно вырастут волосы на груди даже у самой женственной рубенсовской модели.
В тот день мне открылась еще вот какая тайна: отельчик, оказывается, был центром торговли хрусталем. Мадагаскар и Бразилия — две ведущие страны по добыче хрусталя, причем Мадагаскар в этом даже опережает Новый Свет. Я наивно предполагал, что где-то есть какие-то хрустальные копи и мускулистые шахтеры, подобно семи гномам Белоснежки, извлекают кирками эти дорогие камни. Оказывается, ничего подобного. Хрусталь, тщательно маскируясь под обычные камни, пробивается из-под почвенного слоя в лесу, а предприимчивые местные жители ходят и собирают его, а затем сдают местным экспортерам, одним из каковых и являлся владелец отельчика.
Тайна мне открылась поутру, когда я услышал странные звуки. Что-то похожее не то на монотонный крик африканской птицы, чей голос напоминает молоточек медника, не то и в самом деле кто-то стучит молоточком по крошечной наковальне, а впрочем, это походило и на хор лягушек в брачный период. Направив свои стопы туда, откуда раздавался звук, я обнаружил группу девушек, сидевших в тени сделанного на скорую руку навеса из тростника, каждая разбивала малюсеньким молоточком большие кристаллы на кусочки размером с бразильский орех или чуть покрупнее. Сначала от кристалла-сырца откалывали порядочный кусок, каковой затем и обрабатывали молоточком, удаляя с него примеси. Подвергнутый такой обработке кристалл сияет белыми и серыми оттенками, словно сосулька. Постепенно куча обработанных кристаллов растет; их пакуют и отправляют в Европу, где используют, помимо всего прочего, в производстве лазеров.
Когда я поведал о своем открытии членам нашей команды, выяснилось, что я задел за живое Фрэнка, который оказался страстным коллекционером минералов. Вскоре, после долгой торговли с владельцем отельчика, Фрэнк приобрел у него темный кристалл величиной с хороший кирпич, но значительно толще. Эту разновидность неправильно называют черным хрусталем, хотя на самом деле он играет оттенками дымчато-серого, словно персидская кошка. Позже, в ходе этой же поездки, я приобрел большой кристалл, показавшийся мне несравненно лучшим: он играл всеми оттенками лиловато-розового, словно хорошо разбавленное красное вино; он был похож на гигантский розовый лепесток и столь хорош, что не нуждался ни в какой шлифовке.
Расположившись в отельчике, мы пребывали в состоянии некой неуверенности. Прежде всего мы предались размышлениям, где основать базовый лагерь: ведь раз основал — так там и сиди; туда притаскивай всех пойманных животных, оттуда отправляйся на ловлю. Во-вторых, мы точно не знали, в каких участках леса отлов будет удачливее, — как бы нам пригодился совет неуловимого профессора Ролана Альбиньяка, советника заповедника «Человек и биосфера», который начинался сразу за городом. Ожидалось, что мы встретимся с профессором по дороге, а его советы были нужны срочно.