— Намотайте на свой ус, господин Пушкин, пусть его даже у вас нет, — министр припечатал поэта уничижительным взглядом. — Война — это дело военных, а не гражданских штафирок! И ради Бога, занимайтесь своими стишками. Вы поняли меня?
Стоявший все это время молча, Пушкин спокойно кивнул головой. И одному Богу только было известно, как ему далось это каменное выражение лица и внешнее спокойствие. Ведь, внутри него все бурлило от жуткого ощущения, от сильно желания взять одну из гранат и, используя ее в качестве дубины, расквасить рожи этих возбудившихся от воспоминаний генералов. Взять, и хлестать со всей силы по самодовольным рожам — раз — два, раз — два, раз — два, раз — два! Хлестать, пока граната не превратиться в размочаленный веник, пока не превратиться в щепки!
— Понял, Ваше Высокопревосходительство, все понял, — тихо ответил Александр, начиная медленно собирать гранаты и складывать их обратно в ящик. — Благодарю вас за уделенное время и прошу извинить, что оторвал вас от несомненно важных дел на благо Отечества. Ваше Высокопревосходительство, господа члены Военно-ученого комитета.
Поэт поклонился и, не оборачиваясь, пошел прочь, к своей карете, что стояла в паре десятков шагов, у самой кромки поля. Сразу же за ним тащили ящик с гранатами двое его людей, последним шел его товарищ Миша Дорохов с хмурым каменным лицом.
В таком составе они добрались до экипажа, молча прикрепили ящик позади, расселись сами.
— … Хм, Александр Сергеевич, а что это было? — Дорохов, всегда сдержанный, и казалось, совсем не прошибаемый мужчина, выглядел совершенно растерянным. — Как же так?
Точно такими же пришибленными выглядели и двое других. Все трое бывшие военные, вышедшие в отставку прямо с Кавказской войны, прекрасно понимали, какие уникальные возможности для солдат дает эта граната в условиях горного боя. Это была просто палочка-выручалочка, способная спасти множество жизней, и не понимать этого для военного человека было просто никак не возможно.
— Может кто-то просто хорошо заплатил, чтобы ваши гранаты не прошли комитет? — предположил кто-то. — Это же государственные заказы, это огромные деньги для того, кто выиграет.
— Или это из-за вашей опалы, Александр Сергеевич…
Но Александр грустно покачал головой.
— Нет, тысячу раз нет, друзья, — вздохнул поэт. — К сожалению, причинами всего этого стали не подкуп и не моя опала. К сожалению, господа, и я вынужден это сказать со всей очевидностью, это самая банальная глупость, точнее недалекость. Как говорили мудрецы, генералы готовятся к прошедшим войнам… К сожалению, это именно так. Они до сих пор еще живут временами своей молодости, временами наполеоновских войск.
Уважаемый читатель, история про нашего современника в личине Пушкина продолжается к финалу, хотя и не быстрому, но все же финалу…
Благодарю за внимание к этой истории
Глава 30
Новый поворот
Санкт-Петербург
В этот день домой Пушкин особо не спешил. Хотел прогуляться и хотя бы немного успокоиться. Произошедшее по время испытаний, а главное поведение военного министра Чернышева и остальных членов Военно-ученого комитета, его возмутило настолько, что он пришел в натуральное бешенство. Видит Бог, что он с неимоверным трудом сдержался, чтобы прямо там на поле не проломить этому горе-министру голову своей тростью, а потом забросать гранатами остальных приглашенных.
— Черти жопоголовые в мундирах! — в сердцах бросил он, и получилось так громко и зло, что от него тут же шарахнулись прохожие — стайка гимназистов. — Что же за напасть такая с этими высокими кабинетами⁈ Сначала все люди, как люди — понимающие, разумные, без спеси. Едва только туда попадают, сразу же меняются. Прямо колдовство какое-то…
Еще утром Александр был твердо уверен, что новые гранаты произведут на испытании самый настоящий фурор и будут восприняты с восторгом. Ведь, в комиссии были настоящие военные генералы, да и сам министр в свое время отличился в военной с Наполеоном, а потом и в заграничном походе. Кому, как не им, понимать важность и нужность для русской армии такого оружия, как наступательная граната. Признаться, уверенность Пушкина в успешности испытаний была настолько сильно, что был уже заказан банкет в одном из самых дорогих ресторанов столицы, а в его кармане лежал листочек с набросками благодарственной речи.
— Как, вообще, можно гранаты хаять⁈ Они же сами воевали, сами все видели. Сами же в атаку ходили с шашкой…
И тут ему все становится ясно. Признаться, с чувств он даже ладонью себя по лбу хлопнул — звонко и довольно сильно.