— Пошла, родимая, пошла-а-а!
Колеса громко застучали по мостовой. Экипаж затрясло.
— Пошла, пошла! — извозчик снова щелкнул клеткой. Нетерпение пассажира, похоже, передалось и ему. — Пошла!
В дороге Пушкина немного «отпустило». Прекратился колокольный звон, да и на улицах было довольно тихо и, вроде бы, не происходило ничего необычного.
Вскоре экипаж остановился, и послышался голос извозчика:
— Усе, господин хороший, прибыли. С ветерком домчал, как и договаривались.
Пушкин, не глядя, кинул ему ещё пару монеток сверху, потому что заслужил.
— Благодарствую, — ответил тот с поклоном, и умчался.
Проводив экипаж взглядом, поэт ещё некоторое время постоял на улице. Настороженно водил головой, вслушивался в обычные звуки города, боясь услышать что-то плохое.
— Надеюсь, все обойдется. Дай Бог, цесаревич выжил, и все вернется на круги своя.
К сожалению, ничего не обошлось, все только начиналось.
— Хм, а это что еще за демонстрация?
Заслышав непонятный гул, Пушкин резко обернулся.
— Ни хрена себе, толпа!
Соседняя подворотня как раз «выплевывала» один десяток человек за другим. Возбужденная, гомонящая толпа, явно агрессивно настроенная, направлялась прямо к цирюльне «Варшавская». И вовсе не похоже было, что им всем вдруг захотелось подстричься.
— Да у них палки, кажется, в руках. И камни… — расширить от удивления его глаза. — Чего происходит-то?
Вот, растрепанного вида мужик, мастеровой по виду, размахнулся и со всей силы запулил здоровенный булыжник. Бах, и красивая витрина разлетелись со звоном осколков. Прямо на улицу вывалились два деревянных манекена, которые толпа тут же растоптала. С громкими криками люди начали крушить дверь, рамы, тащили на улицу стулья и топтали их. Об камни мостовой били зеркала, вазы.
— Миша, старина, что это? — увидев своего товарища Дорохова, Александр бросился к нему. — Где полиция?
— Александр Сергеевич, а вы что ничего не знаете? — Дорохов в ту сторону даже не смотрел. Спокойный, словно ничего и не происходило. Правда, пола пиджака оттопыривалась, значит, револьвер был при нём. — В цесаревича стреляли.
— Слышал уже. Говорят, какие-то бандиты.
— Да, какие там бандиты⁈ Это чертовы пешки! Одного сразу там кончили, а ещё троих сейчас ловят… Его Высочество как раз на именины матушки приехал с Кавказа, где служил. А тут такое…
Пушкин оторопело качнул головой. Произошедшее становилось всё более странным, непонятным.
— Теперь по всей столице погромы пойдут. Пшеков, как бешенных собак, будут отлавливать… Надо бы, Александр Сергеевич, сегодня дежурство в доме организовать, от греха подальше. Сейчас мои товарищи прибудут, мы дежурства и поделим. Боюсь, ночью всякая шушера на улицы вылезет, а войска столичного гарнизона скорее всего к площади подтянут. На окаринах такое начнется, что только держись…
Дорохов задумчиво огладил рукоять револьвера.
— Делай, что нужно, Миша. Доживем до завтра, а там видно будет…
Санкт-Петербург, набережная Мойки, 12.
Квартира в доходном доме княгини С. Г. Волконской, которую снимало семейство Пушкиных
Ночь в их квартале, слава Богу, прошла тихо, спокойно. Никто не пытался к ним вломиться, не били стекла окон, ничего не жгли. На окраинах, правда, куда и раньше городовые и околоточные полицейские редко захаживали, народ знатно пошумел. Почти всю ночь слышалась ружейная стрельба, пару раз даже что-то взорвалось. По словам Дорохова, почти всю ночь просидевшего в засаде, где-то на востоке, где находились портовые купеческие склады, что-то горело.
— … Хм, а это еще что за чудо такое? — Дорохов, сидевший вместе с Пушкиным в гостиной, кивнул в сторону окна. С его места весь двор был как на ладони, и всех гостей было прекрасно видно. — Александр Сергеевич, это же тот капрал из дворцовой охраны! Помните, он уже приезжал?
Поэт встал и подошел к окну, чуть сдвинув штору в сторону. Присмотревшись, кивнул головой:
— Да, похож. Похоже, опять по мою душу прибыли. Пойду собираться.
— Александр Сергеевич, но…
— Спокойно, Миша. Встречай гостей, я сейчас присоединюсь к вам.
Когда Пушкин, одетый в дорожное платье, снова оказался в гостиной, то его уже ждали — знакомый капрал и с ним трое солдат.
— Капрал Дворцовой роты Усольцев! — представился капрал, внимательно оглядывая Пушкина. — Его Императорское Величество приказал доставить Вас к нему.
И сказано было так, что всем стало ясно — никакого другого ответа, кроме как положительного, здесь быть и не могло.