Пушкин осмотрел по сторонам, убедился, что никого рядом нет, и снова с чувством выругался:
— А пошли вы все на х… еще раз! Не уйду никуда, не буду прятаться. Пока есть возможность, буду рядом с Константином. Человека из него буду делать…
Зимний дворец
Император уже несколько минут сидел в полном молчании. Бледный, с плотно сжатыми губами, он с трудом сдерживался, чтобы не сорваться.
— Это уже ни в какие ворота не лезет, — прошипел он, медленно выдавливая из себя слова. — Каждый сверчок, знай свой шесток…
У него только что был великий князь Михаил, его двоюродный брат, занимавший должность военного министра. И гость не пожалел «острых» слов, чтобы обвинить Пушкина во вмешательстве в дела армии и флота. Мол, этот поэтишка совсем с ума сошел, решил, что он лучше всех разбирается в военном и морском деле. Каждую неделю пишет многостраничные записки про то как, улучшить армию и флот. То какие-то странные гранаты придумал, то просил всех солдат в окопы закопать, то про какой-то танк говорит.
— Прожектёр…
До этого заходил новый министр образования, сменивший Пушкина на его посту, и то же жаловался. Говорил, что прошлый министр всю работу министерства развалил, завел любимчиков, какую-то странную школу открыл, где учатся только дети кухарок и мастеровых.
— Все, хватит! Пожалуй, я ошибся, когда допустил его до сына. Поспешил.
Николай Павлович нахмурился, и уверенным шагов вышел из кабинета.
— Ваше Величество! — в приемной перед ним тут же вытянулся его личный секретарь.
— Где сейчас мой сын? Господин Пушкин с ним?
— По распорядку дня у Его Высочества свободное время. Насколько я знаю, сейчас он в библиотеке.
Император кивнул и пошел в сторону библиотеки. Прежде чем распрощаться с новым наставником, решил поговорить с сыном, чтобы тот то же «сказал свое слово».
— Ну, если какую-нибудь дурь в голову сына вбивает, в Сибири сгною.
Накрученный, шел с таким злым видом, что придворные, как тараканы, в стороны разбегались.
— Где сейчас Константин? — в одном из закутков он схватил за рукав фрейлину, которая не успела спрятаться.
Та съежилась и, стараясь не встречаться взглядом с императором, показала рукой в сторону. После, еле слышно, выдавила из себя:
— У лестницы, где караул, видела. С солдатами разговаривал…
Император отпустил ее, и пошел к лестнице. Караул стоял у выхода из дворца, куда, значит, ему и нужно было.
— Что ему еще от солдат понадобилось? — бормотал он. — Никогда к ним не подходил. Странно.
Спустился с лестницы. Осталось свернуть направо, караул всегда там стоит.
— А это что еще за представление? — недоуменно пробормотал Николай Павлович, услышав непонятный шум. — Не понимаю.
Везде тишина, а тут какое-то собрание.
— Хм, Константин?
В любое другое время он бы сразу вышел, но сейчас, почему-то, остановился и стал слушать. Ведь, его сын стоял в окружении солдат и что-то рассказывал⁈ Когда такое было возможно, он же нелюдимый, из него лишнего слова не вытянешь!
— … Рассуди, Ваше Высочество, по-божески, — император широко раскрытыми от удивления глазами смотрел, как один из солдат, здоровенный детина с веснушками, с его сыном разговаривает. — Мы с Михаем, два родных брата. Нас пятеро прежде было, да лихоманка брата и двух сеструх унесла. Как родители Богу душу отдали, дом остался с вещами, да конягой Сивкой. Я вот говорю Михаю: мол, давай по справедливости делить, поровну. Он же уперся, и ни в какую. Говорит, что ты солдат, на всем казенном живешь, а мне дом и Сивка нужнее. Как же по правде-то, Ваше Высочество, подскажи.
Император даже дыхание затаил, стараясь ничего не пропустить. Таким сына он еще ни разу не видел. Подумать только, у Константина, несмышленого мальчишки, просили совета⁈ Как такое, вообще, возможно⁉
— … Если по-человечески, то ты, Федор прав — делить имущество вашего батюшки нужно поровну.
Цесаревич, стоя в окружении солдат, был невероятно серьезен. Казался даже выше ростом, и, что еще более удивительно, старше. Николай Павлович с трудом верил тому, что видел.
— Если же по-божески, то иначе должно быть. — Константин уверенно продолжил, словно был не мальчишкой, а умудренным опытом аксакалом, привыкшим решать вопросы своих односельчан. — Твой брат ведь из казенных крестьян, так? Ему, сам Бог велел, землю пахать, хлеб растить. Ты же, Федор, служивый человек, нашему Отечеству служишь. Вот тебе и ответ: дом и лошадь нужно брату отдать, а тебе небольшую толику денег выпла…
Больше император не стал слушать. Еще немного постоял, потом развернулся и пошел обратно в свой кабинет. Он уже услышал достаточно.