Подбираюсь до чайника, плескаю кипяток в кружку, в ту самую, в которой вчера Мариль заваривала колдуну чай. Не жду, пока листья расправятся. Хватаю ручку и тащусь к постели. Впихиваю кружку колдуну.
– Аффф! – перехватывает он одеялом перегретый фарфор. – Горячо!
Мысленно ставлю галочку напротив просьбы Мариль. Пока колдун занят кипятком, не будет молоть всякую чушь и не получит попрек горла тем самым контролем, которым восхищается. Ну вот, позаботилась я о колдуне? Позаботилась.
Возвращаюсь к тумбочкам, представляющим собой кухню.
– Сендара не трогал мои гены. Запомни раз и навсегда, и больше не поднимай эту тему. – Беру тряпку, складываю в четыре раза и тяну крышку с котелка. – И мою мать тоже не трогал. Мне было двенадцать, когда я переехала в Астару. Мать написала дяде Эрбу, но тот не ответил. Как я узнала позже, в то время он уже служил на острове и по известному маме адресу не проживал. Поэтому я отправилась на фабрику.
– Это незаконно. – Высказывает возмущение колдун. – Тебе пятнадцати не было.
Раскладываю кашу по чашкам. Колдуну накладываю с горкой. Опять же, чтоб побольше жевал и поменьше говорил.
– Соврала о возрасте. Работники были нужны в ночную смену, там предпочли поверить. За бродяжничество и попрошайничество быть задержанной куда опасней. К тому же, денег на обратную дорогу не было. Так я застряла года на четыре. У тебя пометка стояла «сильная кровь». Полагаю, ты считал, что Иолита родила меня от Сендары. Это не так. Кровь не сильная. Я умирала. Полагаю, мама отправила меня в Астару именно для того, чтобы этого не видеть. – Никакой эмоциональной окраски. Излагаю сухие факты. Данное поведение укладывается в рамки человеческого, когда речь заходит о травматичных событиях. – Одна из ночных смен закончилась больничной койкой. – Не уточняю, что дело вовсе не в самой смене, а в том, что случилось после нее. – Впрочем, койка – условное обозначение. Оплатить лечение я не могла, как и недолгое пребывание в больнице, во время которого мне оказали первую помощь. А вот работники оказались весьма находчивыми. Сообразив, что денег от меня не добиться, а остатка здоровья не хватит на отработку, навели справки. Ниточки привели к «ЛинКорп». – Ставлю тарелку перед носом колдуна. – С ложечки кормить не буду. Давай как–нибудь сам.
Вот. Удовлетворение базовых потребностей принесло плоды. Я способна вести себя цивилизованно. Мариль застала меня врасплох.
– Я в порядке. – Тянется к ложке мужчина. Пальцы дрожат. – Спасибо.
– У тебя остался обезбол? – Вспоминаю о ящичке, погребенным под стеклянным снегом. Сколько полезного там было! – Это он?
На бутыльке, измятом из аптечки, нет опознавательных знаков.
Мы вновь затеваем спор, когда колдун понимает, что таблетки я ищу не для себя, а для него. В итоге он с неохотой выпивает содержимое. Ежиться и, наконец, сообщает что-то дельное:
– Я наведывался в ту больницу, чтобы найти счета за лечение. Расспросил кое-кого с фабрики о тебе. В больнице никаких записей о тебе не оказалась. Расспрашивал персонал – тоже ничего. Я уж думал, что мне наплели ерунды, чтобы содрать немного денег, пока не нашел одну из твоих соседок по палате. Вот у нее язык развязался.
– Что? – вскидываю брови.
Это больше, чем обычное наведение справок. Он провел тщательное расследование.
– Да. На фабрике документов нет. Сендара подчистил все упоминания о тебе. Даже в компании ты числишься буквально одной строчкой. Он вычистил всю информацию о тебе. Все оплаты шли наличными. Даже не через подставные компании или благотворительные фонды, как обычно бывает.
Колдун замолкает. Ждет пояснений. Полагаю, он их заслуживает.
– Сендара был обязан жизнью и репутацией дяде Эрбу. Не знаю, за что именно. К тому же, сильно нуждался в нем. Дядя был хорошим специалистом во всем том запрещенном старье, что осталось на острове. Ты сам видел, о чем речь. Дядя в этом разбирался. Он был честным и верным человеком. Сендара это ценил.
– Если он хотел помочь, почему не отправил тебя в закрытый пансионат? Не устроил на легкую, хорошую работу. Не сосватал за одного из сотрудников? В конце концов, снял бы комнату в приличном районе.