- Держись рядом и молчи.
Держусь я, по большей части, за Роза. Вот кому хорошо. Идет себе тихонечько и не переживает, что разряд Жала не позволит ему обсудить с директором «ЛинКорпа» свое место жительство.
- Мы пришли, - говорит колдун.
Останавливаюсь. Роз повторяет движение.
Я отцепляюсь, и он непроизвольно дергается.
В чем дело?
Сдвигаю драную ткань на руке Роза. На покрытой загаром и копотью коже проступают три свежих раны. Они не кровоточат. Выглядят свежими, будто только-только затянулись.
- Что там? – спрашивает колдун, не оборачиваясь. Он достает карманные часы, сверяется с ними.
- Несколько поцелуйчиков от Древнего, - отвечаю я, акцентируя внимание на названии монстра. Простое «Зверь», как кличет его колдун, не подходит. Зверь – это животное, которое можно приручить или пристрелить. Древний, монстр, тварь – это что-то более близкое к необъятному понятию, что может описать узника Изнанки. – Не смертельно.
Колдун возвращается к Повороту.
Роз вздрагивает, когда я отворачиваю рукав на его спецовке. Мне нужно изучить повреждения. Не ради полукровки, а чтобы понять. Что произошло в катакомбах?
Свежие царапины алеют воспаленными буграми. Я веду по ним подушечками пальцев. Я представляю, как они могли быть нанесены.
Вокруг потрескивает статическое электричество. Колдовство разрезает белую реальность.
- Пара царапин, - говорю я Розу, чтобы отвлечь себя от очередной порции колдовства, прессующей мою суть. Мне почти кажется, что он слушает. Молодой мужчина склоняет голову. Его взгляд застывает на моих пальцах. Сглатываю и ровным голосом поясняю: - Я Древнего сильнее полоснула.
Роз вскидывает глаза. И смотрит. Смотрит по-настоящему. Осмысленно.
Безвольные губы трогает блеклая тень улыбки.
В покинутом доме объявляется хозяин.
Царапины пылают жаром. Я как-то запоздало понимаю, отчего же они меня так заинтересовали. Я их уже видела! Ведь видела же! Вот совсем недавно. Старые отметины на стенах пятилетней давности.
Айла – ну ты и дура! – поношу себя я. – Старая ты, безродная дворняга! Неужто нюх совсем потеряла?
Я отшатываюсь назад и врезаюсь спиной в колдуна. Роз не шевелится. Роз? Вовсе нет.
Его рука все так же навесу, будто я ее не отпускала. Взгляд держится на мне. В желтых зрачках разгорается пламя.
- Колдун, - зову я.
Тот дергает плечом.
- Погоди.
Ткань реальности расползается. Проступают очертания площадки и силуэтов людей в искусственном свете лампочек накаливания. На нас направлено оружие. Пальцы на спусковых крючках.
- Не стреляйте! – кричит колдун. – Все свои.
Не все.
Я хочу сказать это вслух, но Древний заставляет меня заткнуться одним только взглядом. Губы немеют, а в горле застывают звуки. Я так и остаюсь стоять на месте, прижимаясь к спине колдуна.
Древний одним текучим движением перемещается к нам, оставаясь вне поля зрения занятого открытием Поворота колдуна. Собственно, оттого мы и живы, что проход не сформировался. Тронь монстр проводника до того, как мы выйдем, и наши жизни не будут стоить и килата.
Будто сквозь толщу воды, я сдвигаю взгляд на проход. Он приобретает полную прозрачность. Еще мгновение и мы будем на той стороне. И Древний вместе с нами. Кажется, что хуже ситуация стать не может, но стой стороны вальяжный голос командует.
- Живые мне не нужны.
Оружейные затворы разражаются щелчками.
Глава 12
Глава 12
Человеческие особи гибнут легко и быстро. Мрут как новорожденные пикси. Моргнешь глазом и никого нет в живых. Поэтому тварь не переживает о своем странном положении пленницы. Она на своей территории. Два человечка ей не угроза. Они не собираются ей вредить. Впрочем, что именно им от нее надо, тварь тоже не понимает.
Они много говорят. Очень много. Раньше тварь не подозревала, что люди говорят так много. Она не любит слова. Ей сложно найти им эмоциональные привязки. Но она старается. Почему-то ей хочется понимать, что хотят донести до нее эти двое. Подумать только! Она хочет говорить с людьми! Кому-нибудь до нее приходила подобная безумная мысль? Может ее восприятие нарушено голубым веществом, исправно вонзающимся в вены?