А потом ушел. А теперь уйдет Главный.
- Там пусто, старый друг. – Голос Сендары сух как выезженная трава Изнанки. - Я смотрю на нее и не вижу ничего. Мы для нее не более, чем развлечение. Мы думали, что контролируем ее, но посмотри – это она контролирует нас.
- Поговори с ней, старый друг. – Вздыхает дядюшка Эрб. - Прежде чем что-то делать, поговори с ней.
Тварь-Айла закрывает заслонку. Сползает по стене. В горле как будто ком. Почему-то жжет глаза. Ей кажется она чувствует боль, хотя это невозможно, ведь она не ранена.
«Поговори с ней» - повторяет она на разные лады. В чем смысл с ней говорить? Если ее поведение противоречит правилам Главного, пусть просто пристрелит ее и покончит с этим.
***
Краем глаза вижу повязавшего меня офицера. Он вроде хочет подойти, но едва сделав шаг, отворачивает. То же самое происходит с другими сотрудниками участка. Они игнорируют присутствие постороннего на своей территории. Мистер К. – чужак, но вместо того, чтобы защищать границы, люди в зале затихают, будто любой из них может стать добычей. Они еще усерднее утыкаются в свои дела.
Сендара невидим для них. Франт с выпяченной напоказ кобурой останавливается у моей клетки. Костюм на мужчине сидит хорошо. Светлые беж преступно-красив и вызывающе непрактичен в городе, где столько дыма и копоти. На шее темно-зеленый платок с перламутровой окантовкой. Запах самого мистера К. перебивает одеколон с цитрусовыми нотами.
- Мое почтение, мисс Лэмбри.
Трость стучит по полу, привлекая внимание. Но я и так стою у решетки, внимательно изучая его.
- Как прошла ночь? - Продолжает тот, когда не дожидается ответа.
На его бедре пистолет. Что-то не огнестрельное. Даже глава корпорации не рискнул прийти в полицейский участок с запрещенным оружием категории «С». Как бы то ни было, это не значит, что это что-то менее смертоносное.
- Нет, - как бы невзначай барабанит он пальцами по рукояти из слоновой кости, заметив мой интерес. – Пока я не намерен его применять, если, конечно, вы не заставите.
Перевожу взгляд с оружия обратно. Мне тяжело смотреть на знакомые черты, но отвернуться невозможно. Так похож на Главного! Те же скулы. Те же глаза. Та же осанка. Мой пульс ускоряется. С досадой понимаю, что не в силах контролировать свои реакции.
- Не заставите своим молчанием, мисс Лэмбри. – Голос становится тверже. - Вы же не проглотили свой язык? Отвечайте мне.
Меня гложет легкая обида.
- Что отвечать-то? В прошлый раз вы ясно дали понять, что ничего не хотите от меня слышать.
- Как ваше здоровье?
Покалывающую боль там, где пули вспороли покров и вонзились в хитин. Кожа горит от укусов стеклянной пыли. Прокусанное плечо причиняет боль исключительно самолюбию.
- Охрененно потрясающее, мистер Сендара. Вас так называют или все еще добавляют Сендара-младший?
- Занятная вы личность, мисс Лэмбри, - он игнорирует мой вопрос. Его интересуют только свои собственные. – Живучая.
- Порода такая.
Он щурится. Механизированный монокль прикреплен к невысокой шляпе-цилиндру. Ладонь левой руки сжимается на набалдашнике. Мужчина удерживает себя, чтобы не потянуться к моноклю. Опыт подсказывает, что правую руку он держит свободной на случай, если придется выхватывать пистолет.
- Нет, мисс Лэмбри. Дело не в породе. Я изучил историю семьи Лэмбри. Ваш дядя был механиком у моего покойного отца. Он хлопотал перед ним, чтобы вас взяли работать на охраняемую базу. Перед отправкой вас обследовал врач «ЛинКорп». Из того, что мне удалось разыскать, - а это было очень непросто: старик шифровал все, что считал важным, - вы умирали от чахотки. Вам давали год. Прошло пять лет, и вы выглядите потрясающе хорошо для человека, прожившего в условиях смертельно опасного острова и с неизлечимой болезнью. Поэтому я спрашиваю вас, мисс Лэмбри, как ваше самочувствие?
Его речь добавляет красок прошлому. Я понимаю, что он прощупывает меня. Проверяет из какого я сделана теста.
- Как я сказала ранее, охрененно потрясающие.
- А вы не из робкого десятка, мисс Лэмбри. – Недовольство. Ему совершенно не нравятся выводы, к которым он приходит.