Женщина-перевертыш смотрит внимательно, когда я небрежно обтираю руку о халат Алхимика. Вскидываю взгляд на нее взгляд.
- Я не собираюсь вредить ему. Он еще жив. Вы же знаете это. Его психика повреждена, а плоть прошита насквозь. Но он еще жив.
- Конечно жив! В нем течет чистая кровь, не оскверненная человеком и порочными связями его предков с нечистыми.
Женщина жадно втягивает воздух. Скалится.
- Я тебя раньше не видела. – Ее взгляд замирает на моих когтях. Черные зрачки внезапно сужаются до чернильных точек. – Проклятая кровь, - бормочет она, встряхивая волосами будто гривой. – Невозможно сосредоточиться. Эй! Куда делся тот грязный ублюдок? Здесь повсюду воняет его гнилой душонкой. Отвечай!
Проглатываю протесты.
Чистота крови Древнего на высшем уровне, а отсутствующая душа не подвержена процессу разложения.
Поворачиваю голову и киваю в направлении уступа, с которого сорвался Не-Роз.
Пока женщина вглядывается в темноту тумана и дыма, я продолжаю рассматривать отметины на теле перевертыша. Древний порядком подпортил парню баланс сил. И все же я не могу понять, почему золотистая шкурка не начинает процесс регенерации. Раны кровоточат, будто передо мной лежит обычный человек.
- Если увижу, что ты хоть каплю крови его лизнешь – позвоночник через глотку выдерну. – Говорит женщина, прежде чем направиться к пригорку, на котором произошла стычка с моим участием.
Клацаю зубами.
Пренебрежение со стороны людей не задевает меня, но отношение чистокровного кимпуруши цепляет за живое.
Какое-то мгновение размышляю, смогу ли скинуть на Древнего пропажу одной конкретной персоны, но быстро отказываюсь от этой мысли. Я на чужой территории. Смерть самки добавит в мой список очередной набор обязательств. А с меня хватит тех, что уже есть.
Встаю.
Но едва делаю шаг в сторону ворот, как в реакциях возникает заминка. В черепушке будто скребутся крысы. Непонятного свойства чувства протестуют против моего ухода.
Проверяю внутреннее состояние. Что не так?
Капюшон.
Не могу уйти, оставив истекающее кровью тело.
Все дело в неопределенности, - убеждаю себя. – Раненный зверь за спиной – ужасное тактическое решение. Он в любой момент может накинуться со спины и позавтракать моей плотью. Нельзя надеяться, что его просто заберет забвение или он исцелится без вливания чужой крови и жизненной энергии.
Либо однозначно живой, либо мертвый. Других оставлять нельзя.
Возвращаюсь на место. Опускаюсь на колени.
Пока женщина разглядывает мрачные воды, я разглядываю Капюшона. Что не так с его восстановлением?
В ярких глазах чистокровного плещется боль. На нее уходят все силы. Он не может закричать или пошевелиться. Лишь иногда по располосованному телу пробегает дрожь агонизирующих спазмов.
Крови много. Больше, чем кажется на первый взгляд. Скопилась целая лужа. Кровь стекает на грязную брусчатку, расползается тоненькими ручейками по ложбинкам между фигурных камней и вырисовывает на дороге замысловатые узоры.
Регенерация и не думает запускаться.
- Защитник, - фыркаю, играя когтями в лучах звездного света.
Как удачно, что я их еще не убрала.
Кимпуруши вздрагивает, будто понимает, что я намереваюсь сделать. Мои губы дергаются в улыбке. С наслаждением запускаю когти в податливую скользкую плоть. Та хлюпает будто кипящий на плите томатный суп. Тело Капюшона выгибается дугой. Он хочет закричать, но я человеческой рукой зажимаю ему рот.
- Где же твоя стойкость? – мой вопрос получается надменным. Пожалуй, проигрыш Древнему заставляет меня компенсировать задетое эго таким странным образом. – Прояви выдержку, присущую твоей породе. Прими боль достойно.
В ярких глазах вспыхивает искра ярости. Ее недостаточно, чтобы окончательно вернуть разум потрепанному кошаку, но хватает, чтобы заставить бороться за него.
Когтями нащупываю искомое. Вытаскиваю. Откладываю в сторону. Вновь запускаю когти в порезы, попутно восхищаясь коварством Древнего. Нащупываю искомое. Вытаскиваю. Процесс повторяется.