Он решил, что моя реакция вызвана болью от его прикосновения к поврежденной конечности?
От этой мысли меня немного подташнивает.
– Просто ранена. – Ворчу. В этом признаться легче, чем во внезапном испуге или в целой череде допущенных ошибок, из–за которых я понесла ущерб. – Ты вовремя отвлек Древнего. Мистер Дарис успел вмешаться.
Колдун что–то недовольно шипит.
Поворачиваюсь так, чтоб мужчина оказался с той стороны, где не зияет укус на шее.
– Держись за предплечье. – Предлагаю.
Он не мешкает, хотя в этот раз его хватка не так крепка. И все же я морщусь. Одно дело, когда мне приходилось таскать его бессознательную тушку (почти как нести добычу в логово!), другое – ощущать его прикосновения в союзе с колдовским разумом (будто меня подчинили и я в сетях!).
Пока я борюсь с собственными инстинктами, мы медленно приближаемся к воротам.
– На тебе халат Алхимика. – Внезапно замечает колдун.
– Я не присягнула мистеру Дарису на верность, если у тебя вдруг появились сомнения. – Быстро обозначаю статус.
Губы мужчины кривятся, я не сразу понимаю, что это улыбка.
– Я об этом и не думал. Хотел удостовериться, точно ли ты оставила его в живых.
– Мистер Дарис не тот человек, от которого просто избавиться, – заключаю с некоторым сожалением.
– Не тот. – Соглашается колдун уже без улыбки.
Дальше мы бредем молча. Не бежим. Не провоцируем.
Мужчина крепко стискивает зубы, чтобы не издать стона боли и не привлечь внимание потенциальных хищников. Я же трачу часть контроля, чтобы погасить инстинкты и не скалиться на колдуна. Сложно. Ушло много сил за последние дни, а я их толком не пополнила. Даже немного жаль, что я не отношусь к падальщикам. Подкрепилась бы Капюшоном и бед бы не знала.
Эти мысли быстро растворяются в ночном тумане. Не хорошо жрать тех, кто пригласил тебя. Плохо для репутации (удивительно, но на Изнанке она существует). В конце концов Капюшон единственное законное основание для нахождения в номе.
На нас все еще не обращают внимания.
В какой–то момент мне начинает казаться, что следующей насущной проблемой станет поиск транспорта до территории колдуна. Как бы не так. За несколько метров до спасения на нашем пути вырастают обстоятельства, созданные чужой волей.
– Да чтоб меня, – выдыхает мужчина, плотнее натягивая капюшон так, что виднеется лишь острый подбородок.
Мы останавливаемся.
В узком проеме ворот, являющих собой проход через пропускной пункт, стоит она. Та самая златокудрая кимпуруши, что приняла меня за падальщика. Она выглядит вполне уверенно. Собралась с духом и вернулась за реваншем. Рядом с ней один из безликих перевертышей. Склонив голову и сгорбив плечи, он держит на втянутых руках огромную сумку, заполненную чем–то увесистым.
– Вот за кем ты возвращалась. – Чуть ли не по нотам тянет дама. – Кто твой спутник, пробирочная? Кто стоит того, чтобы вернуться за ним на кровавое побоище?
Колдун напрягается.
Я – приглашенный чужак, потенциальный враг. Он – вторженец, подписавший себе смертный приговор, одним единственным шагом, ступившим на территорию нома. Но дама с золотой гривой этого еще не знает. В ядовитой смеси запахов она не может разобрать запах моего сопровождающего.
– Из какого ты прайда? – на этот раз вопрос обращен к колдуну. – Ну же, чей ты?
Стоит молодому мужчине подать голос и кимпуруши легко определит, что перед ней не ее сородич.
– Он мой. – Горло почти сразу перехватывает. Меня начинает мутить и будто бы вот–вот вырвет.
Колдун вздрагивает.
«Он держатель моего долга.»
Хочется вцепиться когтями в собственную плоть и содрать несколько чешуек хитина, так чтобы осталась рана, чтобы она болела и долго не затягивалась.
Женщина наигранно вскидывает брови.
– Так вот в чем дело? Пыталась прокрасться на ритуал вместе с чиат’ра, надеясь притвориться одной из них? Нажралась «слез», чтобы обманом заполучить пару? Или хотела благословения от номарха? – она не дает времени на ответ, почти сразу вынося вердикт. – Отвратительно. – Женщина запускает руку в сумку. Вытаскивает какой–то комок и бросает в сторону. Один из кимпуруш, бродящий где–то на периферии, улавливает движение, перехватывает комок в полете, опережая сородича. Завязывается короткая потасовка, в которой более слабый остается на земле со сломанным носом. Другой же смачно вгрызается в добычу. Я улавливаю хруст льда. – Такие как ты хуже падальщиков. – Продолжает она. – Ты ведь не местная. Я сразу это поняла. Ты одна из тех, кто предпочел жить среди скота. От тебя несет людьми и алхимическому тряпью этого не скрыть.