Выбрать главу

Это был первый посланец Тьмы, появившийся еще тогда, когда Мари разыгрывала свою карту в аптеке. Между тем, кошка выгнула спину, зашипела, и когда остатки твари унесло водой, сорвалась с места и бросилась бежать в сторону бедняги.

И тут произошла вторая непонятная вещь: когда рыжая мадам пробегала метрах в пятнадцати от лавки, Айз перестал видеть все. Шестое чувство просто исчезло. Ни сгустков паутины в голове, ни этой передающей субстанции вокруг. Ничего. Обычные ощущения боли, тошноты и головокружения. Клерк уже не помнил, когда шестое чувство вернулось обратно, он только понял, что Демон тоже перестал его ощущать. Дальше больной потерял сознание.

- Теперь я понимаю кое-что, - закончил свое повествование Айз и обратился к Мари: - Ты поняла, почему Он до тебя не добрался?

Девушка молча слушала, улавливая каждое слово, ни на секунду не отвлеклась, в отличии от своей подруги. Та же со скепсисом отнеслась к рассказу. Она достала свой потухший сотовый и стала вертеть его в руках, иногда пытаясь включить. Она знала, что ничего не выйдет, но все равно делала это, показывая свою отстраненность. Конечно, девушка слушала, о чем говорил этот безумец. Хотя не верила ему и даже посчитала, что Айз, возможно, все это придумал, чтобы воспользоваться ситуацией каким-то образом в свою пользу. Однако ничего говорить не стала. С учетом данной действительности могло быть все, что угодно. И если бы ей еще четыре дня назад рассказали о том, что произойдет, то она бы первая позвонила в психушку. Энжи решила не делать преждевременных выводов, а проследить дальше. Но Айзеку она по-прежнему не доверяла. Почему – не знала сама. Хотя в их положении доверие – это единственное, на что мог опереться каждый из них. Но девушка оставалась верна себе…

- Так ты же сказал, что у тебя пропало чувство, но ты их видел глазами. А в квартире тварь смотрела на меня через стекло. Почему она тогда ничего не сделала?

- Я так думаю, Мари, у него какое-то другое восприятие. И Он не видит ничего, что находится рядом с кошками. И это наше преимущество. Мы то видим… Но я не уверен. Нужно как-то проверить.

- Как? – вдруг оживилась другая, более молчаливая собеседница, и продолжила, не отрываясь от выключенного телефона. – Пройтись с кошкой ночью через город?

- Не знаю, - слегка раздраженно ответил рассказчик. - …Это еще не все. Есть еще кое-что. Я не говорил тебе, Мари, потому что не мог понять. Да, если по-правде, и сейчас не могу…

Он встал, заправил футболку в штаны и обратился к Энжили:

- …Слушай, ты не куришь случайно? Страсть как хочется, - Айз обтер руки о штанины и косо глянул на Мари. - …А то последнюю почти докурил вчера утром.

- Не курю, - ответила девушка. - …Так что ты предлагаешь делать, провидец ты наш?

- Не веришь?.. Да я и не прошу. Главное, Мари знает, что я не вру… - он резко повернулся к машине и сменил тему. – Блин, может в машине есть сигареты? Мари, ты там нигде не видела? Может, в бардачке?

- Нет, не видела, - ответила та. – Может, дорасскажешь?!

Что?.. Ах, да! Так вот… - он сел и продолжил повествование.

Айз рассказал, что перед их отъездом в город, еще вчерашним утром, он стал различать какое-то странное явление. Все одержимые были связаны одним Разумом, но как-то по-особому. Он стал воспринимать какие-то непонятные потоки одного сознания. Что-то вроде электрического тока, текущего по разным проводам системы от одного источника. И у каждого их этих потоков была своя сила. Особенно различался один – самый мощный. По оценке Айзека, около четверти одержимых подчинялись ему. Оставшаяся часть «людей» приблизительно поровну распределилась между другими шестью. Всего получилось семь.

- И что это за потоки? – усмехнувшись, спросила Энжили.

Айз посмотрел на нее, понимая, что та спросила со скепсисом. Но отвечать ей не стал. К тому же Мари, похоже, воспринимала все всерьез. Она задумалась и спросила:

- Семь? Что это значит, Айз? Как думаешь?

- Я же говорю, Мари, что сам не могу понять. Как будто эта тварь управляет через разные каналы… Знать бы, с чем это связано… В общем, все это очень странно. Все эти кошки, каналы. Но пока я ничего не могу сказать больше.