— Со вчерашнего дня ты удивительно спокойна и собрана. — Как я и предполагала, она продолжила свою мысль. — Я начинаю беспокоиться.
— Я всегда спокойна и собрана, особенно в стенах своей академии.
Архелия прошлась по пустой аудитории, каблучки звонко стучали по мраморному полу, отвлекая от проверки тетрадей.
— Что-то изменилось вчера. Ты напряжена, но пытаешься скрыть это.
Раздраженно выдохнув, я все-таки ответила:
— Слишком много дел в последнее время.
При все моем хорошем отношении к Архелии, мы не были близкими подругами. Делиться с ней личными переживаниями… не то глупо, просто неуместно. Навряд ли на захочет разбираться в моих проблемах.
Но она проницательна, этого у Архелии не отнимешь. Вчера я максимально загрузила себя работой, потому что будь у меня хоть одна свободная минутка, я бы тут же отправилась в Светлую академию. Невыносимо желание оправдаться перед Себастьяном настолько напугало меня, что я старалась об этом не думать. Слишком глубоко в душу он проник за эти месяцы… а я и не заметила. И ведь уже через несколько дней состоится Зимний бал, решающая точка в наших отношениях, если их так можно назвать.
Сегодня утром проснулась с уверенностью, что не побегу к Эрриану, и даже облегченно выдохнула, пока не пришла в кабинет и не увидел огромный букет розовых роз. Избито, роскошно, пошло — конечно же, они были от Грегори. Кроме роз он никогда никаких цветов не присылал.
Берта все восхищенно вздыхала и любовалась цветами, я же кривилась при одном взгляде на них. Не знаю, может быть, это дело вкуса, но довольно скромный букет нарциссов, который Себастьян подарил на прошлой недели и который сейчас стоял в моей спальне, мне нравился больше. Даже чуть завядший.
И от знака внимания Грегори стало противно. Странное чувство глодало изнутри, так что я старалась отвлечься на работу. Потом все-таки поняла, что это за чувство — вина, но так и не осознала, почему я чувствовала себя виноватой перед Эррианом.
— Слишком много дел, — эхом протянула Архелия, по-доброму усмехаясь. — Что ж, как скажешь, Рейвен.
— А зачем ты меня искала? — спросила я, обращая на нее свое внимание.
Архелия провела ладонью по другой руке, от плеча к запястью, и улыбнулась:
— Хотела узнать, пойдешь ли ты на Зимний бал к светлым.
Вскинув брови, я заинтригованно прищурилась и пожала плечами.
— Я обязана там присутствовать, чтобы на собственном примере показать доброжелательный настрой к светлым.
И еще чтобы сказать Эрриану одно-единственное слово, которое должна выбрать сама — да или нет. К этому я пока не была готова, особенно после инцидента с Грегори.
— В знак согласия с твоими намерениями я выберу что-нибудь в светлых тонах, — хмыкнула Архелия, всегда носившая черное.
Не сдержавшись, я рассмеялась.
— Ты еще Эдгара заставь белое надеть. Хотя нет, он скорее голым придет, чем в белом или хотя бы бежевом.
Архелия высоко вскинула черные брови, но на ее лице не было ни грамма веселья. Взгляд ее стал по-неожиданному проницательным, даже каким-то хищным. Так она смотрела в первый день, когда Эдгар нас познакомил. Тогда я приготовила зелье, чтобы заблокировать каяр — магический брак, связавший их сущности воедино. Потом Архелия стала теплеть, постепенно перешла к дружескому общению.
— Скажи мне правду, Рейвен, — негромко, но угрожающе проговорила она. — Вы с Эдгаром познакомились, пока мы были в ссоре… Ты спала с ним в это время?
Ах, вот оно что. Ревнует. Я сдержала улыбку, ничуть не испугавшись ее грозного вида.
— Эдгар — не мой типаж, и я бы никогда не стала проводить с ним ночь, — честно призналась я. — Хотя всякие пошлые намеки с его стороны были, но ведь он так со всеми говорит. Между нами ничего не было, клянусь.
Сердцебиение выдавало ложь, и вампиры, а особенно такие старые, как Архелия, хорошо разбирались в этом. Поэтому я и не беспокоилась, не накручивала себя.
— Ты довольно хорошо его знаешь. Иногда меня это напрягает, — неохотно призналась она, заметно расслабляясь.
— Мы друзья, и только, — заверила я, мягко улыбаясь. — Спорим на сотню золотых, что ты не сможешь уговорить Эдгара прийти на Зимний бал в белом?
Архелия криво улыбнулась, глаза ее азартно сверкнули.
— По рукам.
Я смотрела на Кормака и впервые видела на его лице такую странную смесь эмоций: растерянность, страх, удивление. Признаться, я и сама с трудом сдерживалась от шока.
— Как это могло случиться?! — процедила я, хлопнув ладонью по столешнице. Рука тут же отозвалась болью, но это хорошо. Неприятное покалывание немного отрезвило, но на место удивлению пришла злость. — Каким образом ты потерял первокурсницу?