«Произошла немая сцена, более картинная, нежели заключительная сцена в „Ревизоре“», — вспоминает Крылов. На этот раз пришлось замолчать членам технического комитета. А то ведь некоторые из них, высокомерные чинуши, говорили про Титова:
— Какой он инженер, когда в слове «инженер» делает две ошибки!
От премий Титов отказался, передав их на развитие морского образования в России.
Титов полюбил Крылова за его серьезность и глубокие знания математики. И когда он хотел проверить какие-нибудь размеры, он звал Алексея Николаевича.
— Зайди-ка, мичман, ко мне, подсчитай-ка мне одну штучку. — А потом смотрел на свой эскиз и говорил: — Да, мичман, твои формулы верные. Видишь, я размеры назначил на глаз — сходятся.
Несмотря на разницу лет, они подружились. Титов учил Крылова овладевать практическими знаниями по кораблестроению.
— Теория — это полдела, — говорил Титов, — а все дело создается тогда, когда теория рождается из нужд практической жизни и проверяется той же практикой. Инженер должен накоплять практический опыт и вырабатывать свой глазомер, чтобы и без расчета уметь решать различные вопросы.
И на ряде примеров тут же, на верфи, Титов учил Крылова быстро и безошибочно разбираться подчас даже в сложных вопросах и принимать правильное решение. А Крылов рассказывал Титову, какое значение имеет для разрешения практических задач наука, в частности математика, для кораблестроения. И вот однажды говорит Титов Крылову:
— Обучи ты меня этой цифири, сколько ее для моего дела нужно, — только никому не говори, а то еще меня засмеют.
Алексей Николаевич согласился. Он стал заниматься с Петром Акиндиновичем по вечерам каждую среду и субботу.
«Я редко встречал столь способного ученика и никогда не встречал столь усердного», — вспоминал впоследствии Крылов. Приходя с завода домой, Петр Акиндинович садился за задачи и решал их до поздней ночи, чтобы «руку набить».
За два года занятий Титов сделал очень большие успехи, несмотря на то, что ему было тогда уже сорок девять лет. Крылов тоже многому научился у Титова. Он приобрел практические навыки по строительству кораблей. Кроме того, на заводе Алексей Николаевич сделал большую расчетную работу для строящегося броненосца «Николай I». Эта работа явилась ценным вкладом в науку, так как подобного расчета еще нигде не было выполнено.
Дружба между Крыловым и Титовым продолжалась и после ухода Крылова с завода, до самой смерти Титова, в 1894 году. И потом всю жизнь Алексей Николаевич вспоминал советы и наставления Титова. Когда много лет спустя Крылов, будучи уже крупным ученым, выступал перед студентами Ленинградского кораблестроительного института, он свою речь закончил словами:
«Желаю вам стать Титовыми».
В МОРСКОЙ АКАДЕМИИ
В сентябре 1888 года Крылов был зачислен на кораблестроительное отделение Морской академии.
И вот он снова в том здании, где провел шесть лет своей юности. Морская академия занимала четыре комнаты на втором этаже корпуса Морского училища. Начальник Морского училища одновременно являлся и начальником Морской академии. В то время немного офицеров училось в Морской академии — в 1888 году было принято всего 20 человек. Весь курс в Академии проходили за два года.
Со всей серьезностью Крылов принялся за овладение корабельной наукой. В Морской академии были в основном хорошие преподаватели. Среди них особенно выделялись профессор математики Коркин, профессор физики Краевич и профессор астрономии Цингер.
По математике имелось много руководств, как русских, так и иностранных. Но Александр Николаевич Коркин не придерживался ни одного из них. Он читал курс, им самим составленный, который отличался особенной точностью определений, краткостью и предельной четкостью.
Профессор физики Краевич читал свои лекции очень вдумчиво, подкрепляя их массой различных опытов, которые облегчали понимание предмета.
Лекции по астрономии были необязательны для кораблестроителей, но Крылов находил время и для них. Ему очень нравился метод преподавания профессора Цингера, в котором главное внимание обращалось на самостоятельную работу слушателей.
Менее удачно было поставлено преподавание по теории корабля и проектированию судов. Здесь Крылову приходилось в основном заниматься самостоятельно. Он настойчиво изучал все то, что было сделано в науке о корабле.
Еще в древние времена люди умели строить суда. Конечно, это были не такие совершенные суда, какие мы имеем сейчас. Это были просто лодки, на которых люди плавали с помощью весел. Позднее стали применять парус, а затем, уже в XIX веке, паровой двигатель.
Но долгое время суда строились без всякого расчета, просто как подсказывала практика.
И только в 1749 году великий ученый, математик и механик, член Петербургской Академии наук, Леонард Эйлер написал свой знаменитый труд «Морская наука». Этим он положил начало новой отрасли науки — теории корабля.
В дальнейшем наука о корабле развивалась. Появились другие труды. Русские ученые сделали многое для развития новой науки.
В 1818 году вышли две большие работы Платона Яковлевича Гамалея — «Высшая теория морского искусства» и «Теория и практика кораблевождения». Гамалея был талантливый теоретик и практик морского дела. Он окончил Морской корпус, плавал в действующем флоте, потом около двадцати лет преподавал в Морском корпусе. В своих трудах Гамалея изложил математику и механику в применении к морскому делу, навигацию, астрономию, теорию корабля и теорию и практику кораблестроения. В то время работы Гамалея не имели равных в мировой морской литературе и долго являлись основным пособием при преподавании морских наук в России.
В 1828 году корабельный мастер Алексей Васильевич Зенков написал книгу по кораблестроению.
Преподаватель и корабельный инженер Василий Верков в 1836 году издал работы «Начальные правила или теоретические основы корабельной архитектуры» и «Собрание статей».
В этих трудах авторы излагали основные правила и расчеты при строительстве тогда еще деревянных парусных судов.
Знаменитый математик и механик Леонард Эйлер.
Примерно, в это же время выступил один из видных русских ученых-кораблестроителей XIX века — Степан Онисимович Бурачек. Бурачек был строителем новых типов судов и более тридцати лет преподавателем Морской академии. Он написал ряд работ по теории, корабля и корабельному строительству.
В своих трудах и речах Бурачек выступал не только как талантливый ученый, но и как большой патриот, сторонник развития русской науки и противник преклонения перед иностранным.
«… Если никто из наших инженеров не известен в Европе ученостью, то все это только потому, что они по русскому обычаю хорошо делают и хорошо молчат про свои дела.
… Если перебрать таким образом все русское, одно за другим, и свести на очную ставку с иноземным, то мы бы изумились, сколько у нас прекрасного, прочного и похвального», — писал Бурачек.
Современником Бурачка был талантливый кораблестроитель, преподаватель и автор многих замечательных трудов по кораблестроению — Михаил Михайлович Окунев. Его пятитомное сочинение «Теория и практика кораблестроения», вышедшее в 1865–1873 годах, являлось в то время классическим трудом. Окунев был строителем того знаменитого броненосца «Петр Великий», который был осуществлен по проекту адмирала Попова и в свое время являлся самым могущественным кораблем в мире.
Настойчиво изучая труды русских и иностранных ученых, Алексей Николаевич следил также за современной литературой, читал и переводил статьи из журналов, часто забегал на верфь к Петру Акиндиновичу, чтобы расспросить его по возникающим практическим вопросам и узнать все последние новинки по строительству кораблей.
Вместе с тем Крылов не переставал сотрудничать в различных журналах — «Морском сборнике», «Записках по гидрографии», «Горном журнале». Он помещал там рецензии на некоторые книги, переводы интересных статей из иностранной литературы. Эти статьи он снабжал своими отзывами и пояснениями, давал ряд указаний, как использовать практически ту или иную статью, что приносило большую пользу читателям.