— Мшыбзиакуа[29], почтенный! — обратился я к трактирщику. — Нам нужны комнаты до завтрашнего утра.
— Бзиала швабэйт[30]! — отозвался трактирщик. — Все комнаты свободны, примем как дорогих гостей. Выбирайте сами!
— Нам ещё на базар нужно, Кеннер, — напомнила мне Алина.
— А скажите, почтенный, — кивнув Алине, обратился я к трактирщику, — что за цена нынче за хорошего ишака?
— Вай, аюза[31], не обижай! — воскликнул трактирщик. — Где ты у нас плохих ишаков видел? Зачем обижаешь?
То ли это загадочная кавказская душа, то ли он сам хочет впарить нам какого-нибудь престарелого ишака. А скорее всего, просто скучно ему.
— Так я и говорю, аюза, что плохих не видел, вот и спрашиваю почём нынче хорошие.
— За хорошего, думаю, могут и пять динаров спросить, — прикинул трактирщик.
— И впрямь хорошие у вас ишаки, — согласился я. — По цене судя, так и лучше лошади, наверное. Спасибо, аюза, пусть боги тебе благоволят.
Я повернулся к Алине и кивнул ей на входную дверь.
— Ребята, выбирайте комнаты, заносите вещи, обустраивайтесь, — сказала Алина нашим. — А мы с Кеннером пройдёмся до базара. Анета, ты тоже с нами.
— Один момент, Алина, — остановил я её. — Лида, ты в ветеринарии хоть немного разбираешься?
Лида Зяблик, наша лекарка-пятикурсница, преисполнилась к нам с Леной почти религиозного почтения после того, как узнала, что Милослава Арди — наша мать.
— Немного, — ответила Лида.
— Ну хоть что-то. Тогда ты идёшь тоже, а то продадут нам каких-нибудь одров.
В тени у стены трактира я заметил того самого пацана, который бегал за телегой для нас.
— Иди-ка сюда, бача, — поманил я его. — Поводишь нас по базару.
Пацан вопросительно посмотрел на меня.
— Дирхем дам, — пообещал я. — У тебя, кстати, имя-то есть?
— Чинча я, — неохотно сказал пацан.
— Ну веди, Чинча.
Хотя день уже подходил к полудню, торговля ещё шла вовсю. Я впервые своими глазами увидел средневековый южный базар, о котором раньше только читал в книгах. Сходства оказалось немного — я ожидал увидеть толкучку, крики, южные страсти, воров, шныряющих в толпе, и вообще непрерывное бурное кипение. В реальности всё происходило гораздо спокойнее.
— Кеннер, вон там вроде неплохой лошак, — постучала мне по плечу Лида.
Я посмотрел в ту сторону. Транспортное средство продавал пожилой мужчина явно грузинского вида. Я направился к нему.
— Гамарджоба, кацо[32]! — поприветствовал я продавца.
— Гагимарджос, генацвале[33]! — оживился тот.
— Надеешься избавиться от этого лошака? — посочувствовал я продавцу. — Дай тебе боги найти на него щедрого покупателя! Пусть поскорее тебе встретится тот, кто для такого достойного человека не пожалеет за него и целого динара!
— Вай, зачем так говоришь? — обиделся продавец. — За такого красавца семь динаров разве цена?
— Красивый лошак, не спорю, — согласился я. — У него в предках овца была — видишь, шерсть как бы слегка завивается? Поэтому он красивый, зато груза много не снесёт. Но такая красота стоит того, чтобы накинуть к динару дирхемов сорок, а то и пятьдесят.
— Какой овца, где овца? — заволновался владелец. — Ты у него на ноги посмотри, генацвале! Да за шесть динаров ты до самого Батуса[34] ничего лучше не найдёшь!
— Ноги неплохие, кацо, верно говоришь. Копыто ровное, ставит хорошо. Вот только крестец слабый, сам же видишь. За два динара разве что как украшение хозяйства взять.
— Где слабый? — горячился продавец, размахивая руками. — Зачем обижаешь, генацвале? Походи по базару, посмотри сам. Что ты найдёшь за эти жалкие пять динаров? Да мой груза и вдвое легко унесёт!
Алина молча наслаждалась спектаклем. Минут через пятнадцать мы, наконец, достигли консенсуса в размере трёх динаров и сорока дирхемов, и лошак сменил хозяина.
— Хорошо торгуешься, урыс, — с завистью заметил Чинча.
— Перенимай навык, бача, обязательно пригодится. Приезжих обдирать, да и вообще.
— Кеннер, а где ты научился в лошаках разбираться? — спросила Лида.