- Для тебя – все, что угодно. Думаю, - предложил он, оглядев две бессознательные фигуры на полу. - Стоит перенести леди Лионеллу в более удобное место?..
- Ей и тут неплохо, - отмахнулась Ада. - Примемся за работу. Нам надо многое сделать.
Урок 50. Отцы и дети – 1
- С добрым утром, дорогая.
Леннард Линарес сидел в кровати, опираясь на подушки, и улыбался дочери печальной, но нежной улыбкой. От решительного человека, управлявшего заводами и предприятиями, осталась тень – и все же это был он, ее отец. Растерянный, но настоящий. Живой.
- Всё не могу привыкнуть к тому, какая ты большая. Когда я болел, то видел тебя такой во сне… Как яркие вспышки посреди смутных картин… Но разве можно сравнить!.. Сколько я пропустил…
Ада отошла к окну, чтобы скрыть волнение, потянула шнур гардин, впуская в комнату бледный свет.
- И что же вам снилось?
- Снилось, как ты танцуешь на фоне костров, в эдаком нарядном платье… Снилось, что злишься на меня… И да, снилось, как ты плачешь, а я не могу тебя утешить… Наверное, слышал что-то в бреду, а мое подсознание рисовало картины?..
Ада обернулась. Сегодня отец выглядел бодрее, чем вчера вечером, когда пришел в себя от сна, наложенного Трисом. Это радовало – но и пугало одновременно.
То, чего она опасалась, не заставило себя ждать.
- Знаешь, я чувствую себя лучше, чем можно бы ожидать. Привстал сегодня с кровати, и ноги почти не дрожали.
Еще бы. Ведь ты не лежал годами лежнем, как я тебе солгала, а ходил на прогулки и каждое утро делал зарядку. Мать хорошо заботилась о своей любимой марионетке.
- Я все же хотел бы взглянуть на Атенаис… Хотя бы ненадолго.
Желание вполне закономерное. Более того, законное.
- Я ведь объясняла вам, дорогой отец, - проворковала Ада самым сладким голосом, на какой была способна, - что ей сейчас нельзя волноваться. Если она увидит вас на ногах…
Пришла ее пора плести вокруг отца сложную паутину лжи. Как мать, так и дочь.
Он покачал головой, на лоб упали подернутые сединой пряди.
- Как странно и ужасно, что мне стало лучше именно тогда, когда Атенаис так больна.
Странно - и неправдоподобно.
Ада не смела открыть ему всю правду – не сейчас, когда разум отца так хрупок. Или она защищает самое себя? Что-то она увидит в его глазах, когда он узнает? Быть может, отец никогда уже не взглянет на нее с такой любовью.
Он поймал ее руку, поправлявшую ему одеяло, погладил.
- Совсем уже большая. Девица на выданье, можно сказать.
… Тристан хорошо постарался. Найти дом под сдачу в такой глуши, найти людей для ухода за больными, готовых сюда приехать, все это должно было быть непросто. Ада никогда не смогла бы провернуть подобное, находясь под наблюдением заговорщиков.
Те сейчас наверняка в панике, ищут ее, чтобы закрыть рот навсегда. Отложат они свои планы, или, наоборот, ускорятся? Плевать. Не ее забота.
Ада останется здесь, с родителями, пока не закончится шторм, а ее отец не восстановится окончательно. В тишине и печальном покое, в молчаливой компании своих демонов. Пусть Аларик с друзьями пытаются завладеть миром, слепить из него нечто иное, доселе невиданное. Другие могут вести с ними войну.
Что Аде до этого? Осколки ее семьи – всё, что имеет значение. Отныне и навсегда.
…Она принесла отцу бульон, прозрачный и крепкий, как тот любил. Отец съел всего-ничего и замер с ложкой в руке. Взгляд ушел внутрь.
Было тяжело видеть, как он напрягается, мучая изъеденную временем и магией память.
- Еще ложечку, ради меня.
По ложке за каждый потерянный год жизни.
Это его отвлекло…
- Ты так плохо ела, когда была маленькая, капризничала – намек на то, что нас ожидало. Доркис тебя умоляла, «ну же, еще ложечку, за няню», а ты ей возражала: «нет, это за папу!»
Ада усмехнулась. - Звучит похоже на меня.
…Но ненадолго.
- Знаешь, детка, последнее, что я помню, очень смутно, это как мы с твоей матерью ссоримся. Всерьез, даже кричим друг на друга. Но из-за чего?! Это меня терзает.