Да, ничего у них не получится – к добру ли, к худу ли.
И все же, пока Амелия шла из пристройки в церковь, ей становилось все больше не по себе. Уж слишком плохо закончились прошлые попытки отобрать у нее магию. Первую стерли из памяти, а вот вторая… Тогда погиб Марк, а вместе с ним ее с Тристаном будущее – если оно у них когда-либо было…
Церковный зал. Скромный, непритязательный: выбеленные стены, простенькие витражи в окнах, ряды скамей.
Когда есть вера – этого достаточно, она наполнит обычное помещение красотой, как кажется прекрасным человек, в которого ты влюблен, даже если внешность у него самая заурядная. Интересно, казалась ли Амелия Тристану хорошенькой?..
Но у Амелии не было веры. Были воспоминания, где она высиживала на этих скамьях бесконечные проповеди, а чтобы не умереть со скуки, перебирала в уме виды и подвиды животных. Где на нее всегда поглядывали как-то странно, словно ей тут не рады, словно ей здесь не место…
Так же, как смотрели в Академии – поначалу. А потом то ли перестали, то она перестала замечать.
Пастырь ожидал у алтаря. Высокий, прямой, весь в черном, - суровый учитель, заранее знающий, что ты не выучила урок. Но когда она взглянула ему в лицо, пастырь Виллис отвел взгляд.
- Приступим.
Про процедуру Амелия мало что поняла. Мол, пастырь из дружеской коммуны сумел «излечить» от магии юного аристократа, обратившегося в истинную веру. И передал секрет в другие коммуны.
Странно и жутковато. Если такое возможно… Можно ли забрать магию против воли?
Амелия обернулась по сторонам. Вот дверь, - та, через которую вошла, потом двойная, ведущая на улицу (сейчас заперта, чтобы не помешали), и еще одна, узкая, за алтарем, - там комната, где пастырь готовился к проповеди. Можно выйти в любую, и никто ее не остановит.
Но рядом стояла тетя. Улыбалась робкой, полной надежды улыбкой, какой Амелия не видела на ее губах целую вечность. С того дня, как погиб Деннис. Эта улыбка заперла здесь надежнее, чем стальной, усиленный рунами замок.
- Да, приступим, - кивнула Амелия.
Купелью, где крестили младенцев, служил большой медный таз. Амелию туда уже окунали, но она об этом не помнила, ведь тогда она была розовым крикливым младенцем.
В первый раз это не помогло, так почему должно помочь теперь? Сейчас туда поместятся только голова и плечи.
…Сперва они долго молились, стоя на коленях на твердом полу. Амелия пыталась выжать из себя всю религиозность, что могла. Вдруг кто-то большой и мудрый все же слушает, что она ему говорит?
О чем просить тогда? Вернуть ей Тристана? Но любовь не выпрашивают, даже у богов.
Просить указать ей путь? Но дорогу в Академию она знает…
«Я не хочу больше убегать, прятаться и ползать по тайным ходам. Притворяться и скрывать то, что я есть».
…Взор у божества, должно быть, прозрачный и безжалостный, как у Ады. Оно посмотрит на нее и скажет: «А от меня ты что хочешь? Иди и дерись».
Пастырь встал с колен. - Повторяй про себя: «Очисти меня, Боже, от злого духа. Наполни меня Твоей благодатью», - велел Амелии, подводя ее к купели. - И, что бы ни происходило, не пользуйся магией. А вы, Юна, продолжайте молиться.
Амелия положила руки на край таза, сделала глубокий вдох. Пастырь надавил на затылок, погружая под воду.
Холод, мрак за зажмуренными веками… Скоро молитва вылетела из головы, вместе с пузырьками воздуха. Секунда, еще секунда… Дольше терпеть невозможно. Дышать…
Амелия дернулась наверх – но не тут-то было. Железная рука держала крепко, как капкан. Он что, не понимает?
Нарастала паника, темная, слепая. Дышать!
…Давление вдруг исчезло. Амелия с облегчением разогнулась, сделав судорожный вдох…
И не успела собраться, как ее уронили обратно. Вода хлынула в ноздри, рот. Амелия задергалась, забила ногами, толкала таз… Капкан не разжимался.
Грудь разрывало изнутри, в висках бил набат. Сквозь пробку в ушах пробивался взволнованный голос тети. Это что, часть ритуала?
Никогда она не чувствовала себя настолько беспомощной. Как новорожденный котенок. Тетя Марта их топила…