Отец! Он наблюдал за ними с галереи третьего этажа, восседая в своем кресле. Тень рассекла его надвое, как сделал в свое время огонь.
- Ей понадобится время, чтобы прийти в форму. Боюсь, она винит тебя в том, что произошло.
Тристан знал это, и все же слова отца отозвались тупой болью под ребрами.
- Что поделаешь, - продолжал отец. - Женщины, даже лучшие из них, не способны мыслить рационально. В чем-то наши безДарные предки были разумнее нас. Не принимали их слишком всерьез. Поднимись ко мне, когда поужинаешь. Кажется, пришло время для настоящего, серьезного разговора.
Урок 43. Bonjour Tristesse - 3
III.
В распоряжении отца был весь третий этаж, но большую часть времени он проводил в своем кабинете. В детстве это просторное помещение наводило на Тристана священный трепет. Сейчас, пожалуй, тоже.
Правую стену занимали карты - большая карта материка, поменьше - карты Барингии и Кардозы, покрытые флажками и стрелками. Отец год за годом планировал варианты наступления и захвата, разыгрывая в уме будущую войну.
Со стены напротив на них смотрело звездное небо. Черноту эбенового дерева пронзали вспышки небольших алмазов.
Рядом с картой звездного неба – два полотна в тяжелых рамах. На одном – горящий корабль и героическая фигура на палубе, отражающая атаки с воздуха. Эту картину отцу преподнес в подарок прославленный маринист.
Вторая картина была портретом отца в расцвете сил, до катастрофы. Ее Тристан мог рассматривать долго, любуясь красавцем с горящим взглядом и львиной гривой черных волос.
На комоде под стеклом хранились вырезки из старых газет, рассказывающие об отцовском подвиге. Над входом, на креплениях, плыла уменьшенная модель корабля, того самого. А наибольшее благоговение вызывал вид отцовского мундира - вернее, его обгорелых останков, выставленных в застекленной витрине.
Если бы отец, сохрани его Сатана, скончался бы сегодня, уже завтра кабинет мог бы послужить готовым музеем его памяти.
- Когда я в последний раз пытался поговорить с тобой серьезно, твоя голова была забита глупостями, - Отец обладал даром смотреть на всех сверху вниз, несмотря на то, что делать это приходилось из кресла. Оно казалось частью него - впечатляющая структура из черного дерева, с высокой спинкой и подлокотниками в виде грифонов.
- Это осталось в прошлом.
- Уверен? Даже после встречи с тем прелестным созданием? Что же. Я полагал, что, потеряв брата, ты можешь вспомнить о том, что действительно важно.
Его семья. Его миссия. Его долг.
- Я никогда не думал забывать о нашей цели, и о вас, отец.
Он пытался объяснить это и тогда, во время их прошлого "серьезного разговора". Призвал на помощь все свое красноречие, чувствуя, как убеждения и доводы разбиваются о каменную стену отцовского молчания.
Первый раз в его жизни, когда Тристан пытался всерьез противоречить отцу. Обычно хватало гримасы боли на обожженном лице, чтобы любые бунтарские порывы гасли на корню.
Единственное, что придавало сил, это мысли об Амелии. Не о том, как счастлив был рядом с нею - счастье казалось предательством по отношению к страданиям отца - а об обещаниях, которые дал. Она рассчитывала на него, надеялась. Он помнил, как доверчиво она прижималась к нему, тепло ее тела, аромат волос...
- Я не могу ее оставить... Теперь у меня долг и перед нею. Я не желал этого, не планировал, но так получилось...
Черты отца застыли в брезгливой гримасе. В нем словно воплотились все благородные родители, вынужденные выслушивать, как их наследник распинается о неземной любви к горничной.
- Что ж, Тристан, тогда выбирай - между мною и этой девчонкой. Я не буду говорить, кто тебе я, и кто - она. Это тебе решать самому.
- Но я отказываюсь выбирать! Отец, умоляю вас, постарайтесь поверить! Я буду служить вам со всем жаром души...
- Хочешь служить и ангелам, и демонам, да, Тристан? Боюсь, не выйдет, - Слова отца резали сухой насмешкой. - Она, конечно, ангел в этом сравнении, уверен, что это образец доброты, нежности, и прочих достоинств. Ну, а я - что ж, значит, я останусь один в аду, - закончил он со спокойствием обреченности. Взгляд остекленел, будто в нем уже отразилась вечность, лишенная проблеска надежды. - Мне не привыкать-стать.