- Стоило бы! Иди к черту, Тристан Веларес.
Когда она рванулась прочь, ее оплели невидимые путы. А потом рука схватила за предплечье, притягивая ближе.
Амелия выворачивалась, но как-то так, что прижималась к Тристану еще крепче. Их губы встретились сами собой, и начался поцелуй.
Сердце пустилось галопом, рассудок унес горячий вихрь. Они целовались, как смотрят на восход солнца в день казни, под шум крови, повторявший: "В последний раз, в последний раз, в последний раз..."
Потом глотали воздух, цепляясь друг за друга.
- Я знаю, знаю, во всем виноват только я, - шептал Тристан. - Но так больно думать, что ты можешь любить кого-то другого.
Сейчас, когда они стояли в обнимку, дыша в унисон, казалось невероятным, что найдется сила, способная разлучить их.
- Я люблю только тебя, болван ты эдакий. Но... - Эйфория последних секунд испарялась, уступая место горечи. Напомнив, с какой нелепой, глупой сцены все началось. - Я не могу тебе доверять, не могу на тебя положиться, а если будешь вести себя так дальше, то и уважать тебя станет сложно. И много тогда нам радости, тебе и мне, от такой любви? - Она вздохнула. - Ты то подманишь меня, то прогонишь, то снова поманишь... Если я тебе нужна, почему отталкиваешь? А если нет, то... то это просто жестоко.
- Все было правдой, Амелия, все, от начала и до конца. Самое лучшее, что было и будет в моей жизни.
Он прижимал ее к себе так крепко, что она невольно начинала в это верить.
- Но почему тогда, Тристан, почему?.. - Невозможно ни понять, ни смириться.
- Выбора нет. Я не могу бросить моих родных сейчас, когда у них больше никого не осталось.
- Но кто же просит их бросать?! - поразилась Амелия. - Я бы помогала ухаживать за твоим папой, и вообще...
Он покачал головой и замолчал надолго, не ослабляя объятий.
- Скажи, ты могла бы оставить свою тетю в аду и счастливо жить, как ни в чем не бывало? - произнес наконец.
Амелия предпочла бы, чтобы он говорил конкретнее, без причудливых метафор. Слушая его, она словно блуждала в тумане, угадывая сквозь пелену очертания чего-то смутного и грозного. Понимая лишь то, что в голосе Тристана звучало отчаяние, разбивавшее ей сердце.
- Конечно, нет! Хотя она попыталась бы меня прогнать, это точно! Так и представляю, как она говорит: "Здесь совсем неплохо, дорогая, а ты иди погуляй". Я бы не бросила ее, потому что тетя никогда бы не бросила меня, - Она обхватила его лицо ладонями, заглянула в глаза. - Пока что у меня чувство, что это ты в аду, и никому нет дела. А я должна стоять в стороне, и не могу даже протянуть руку помощи...
Тристан не двинулся с места, и все же она с тоской ощущала, как он отдаляется от нее, облачаясь в невидимую броню.
- Значит, там мне и место, - подвел итог. Он снова обрел контроль над собой, взгляд, блестевший влагой, помертвел. - Я подвел брата, Амелия, и не могу подвести отца. У меня своя дорога, и пройти ее я должен один. А ты должна быть счастлива без меня. Даже если я буду беситься, сходить с ума, вести себя, как свинья. Ты права – от моей любви радости мало.
От бессилия и злости Амелия топнула ногой. Окажись поблизости хрустальный фонтан, разлететься бы ему на кусочки!
- Ты говоришь, говоришь, говоришь, а яснее ничего не становится! И как прикажешь быть счастливой, когда ты так страдаешь? По-твоему, это возможно? А твои родные? Разве они смогут быть довольны, зная, что ты несчастен?
Нет ответа.
- А может, все проще? - Она теряла терпение и надежду. – И ты понял, что я тебе не подхожу? Хорошенькая подруга для знатного лорда, не знает, какой вилкой что едят!
Он смотрел на нее с болью, но спорить не стал.
- И это тоже. Наша жизнь тебе не подходит, Амелия.
Согласие задело, одновременно придав сил.
- Что же, - Она отступила, распрямила плечи, стараясь держаться гордо, как Ада. - Значит, всё. - Простое слово, камнем тянувшее на дно. - Пообещай хотя бы, что позаботишься о себе. Пусть тебе помогут твои родные, или Ада… - (Но она тебя не любит!!!) - …Или еще какая-нибудь красотка, умеющая правильно есть устрицы…
Он повел плечом – уклончивый жест.
- Посмотрим.