В отличие от матери, вздрагивавшей, словно ветка на ветру, отец был само спокойствие и уверенность.
- Боюсь, тонкое душевное устройство твоей матери, Тристан, не выдержало стольких ударов. В этом есть и моя вина, не стоило оставлять ее без присмотра. Но эта ошибка будет исправлена. Я пришлю к вам магистра Кларгиуса, Береника, он позаботится о вас.
Магистр Кларгиус был их семейным целителем, - ответственный, немногословный человек, полностью преданный отцу.
- Мы проконсультируемся с лучшими специалистами страны, чтобы облегчить ваше состояние. А до тех пор Кларгиус не оставит вас ни на минуту.
- Ах, ты решил объявить меня безумной?! А мне начинает казаться, что сумасшедший здесь ты! - Высокие, истеричные ноты резали по ушам. - И если у меня не в порядке с головой, то потому, что столько лет я живу в твоем бреду!
Раньше Тристан не мог представить себе мать кричащей, а уж на отца - невообразимо!
- Матушка, прошу вас... - Он приобнял ее за плечи, но Береника вырвалась.
- Ты ведь никуда не уедешь, верно? - Непривычный блеск в прозрачно-синих глазах поблек. - Уже поздно. Слишком поздно... Я никогда тебя больше не увижу, - заключила Береника с глубокой горечью.
- Я буду часто вас навещать.
- Это будешь уже не ты, - Она зашагала к выходу, шаркая ногами, как старуха. - А что-то другое, одетое в твою кожу.
Сердце Тристана упало. Все еще хуже, чем показалось в начале. И все же она переживает за него, она хочет его видеть...
Мать исчезла за дверью, а он так и стоял, все еще в шоке, пытаясь осмыслить то, что увидел и услышал.
- Отец, что происходит?
- Я думал, это очевидно. Или ты тоже считаешь, что я сошел с ума? - усмехнулся отец.
- Разумеется, нет. И все же... Почему она так уверена, что мне угрожает опасность?
- Материнское сердце! - Он произнес это так, словно говорил о подгорелом тосте. - Твоя мать знает, что наша миссия полна опасностей, и не может с этим смириться. А больное воображение добавляет причудливые детали.
- Значит, ей не все равно. Никогда не думал, что она беспокоится обо мне, - признался Тристан.
- Как видишь, внезапно начала беспокоиться. Сложно догадаться, почему. Надо завести ей болонку, это ее отвлечет. Ладно, не смотри так на меня, - Отец верно понял его взгляд. - Тут или шутить, как на плахе, или рыдать, как на похоронах, а слезы мне не к лицу. Ты желал срочно поговорить со мной, не так ли? Пойдем наверх. Подозреваю, что этот разговор не для посторонних ушей.
Урок 47. De Profundis - 4
Вечерело, и по полу кабинета скребли когтями длинные черные тени.
Тристан смотрел на отца, в разделенное на две части лицо. Его исполосовали десятилетия, опалило и обуглило пламя, но то, что проступало под истерзанной плотью, оставалось таким же твердым, могучим, цельным. Человек из камня, несгибаемый и не ведающий сомнений, - идеал, недостижимый для Тристана. Отец представлялся ему скалой, о которую разбивались все его порывы, надежды и стремления.
Удастся ли пробить в ней трещину, или снова лишь разобьет кулаки в кровь?..
Потребовалось все присутствие духа, чтобы заговорить.
- Отец, мне нужно... необходимо, чтобы вы открыли мне, в чем именно заключается наша миссия, а главное, когда мы наконец начнем воплощать ее в жизнь.
Вот так, без преамбулы, с разбегу в прорубь.
- Значит, - Веларес-старший усмехнулся краем рта. - Ты требуешь от меня отчета?
Отступать поздно.
- Мне жаль, если вам так показалось. Я просто больше не могу, не в силах выносить этой неопределенности.
- Поэтому я должен открыть тебе тайны, от которых зависит будущее мира и жизни людей, наших соратников?..
Тристан вскинул голову. Неужто ему не доверяют?
- Вы сомневаетесь, что я скорее умру под пытками, чем выдам ваш секрет?
- Под пытками! - Отец фыркнул. - Есть люди, обладающие таким могуществом, что после светской болтовни за чашкой чая будут знать о тебе больше, чем ты сам. Я умею запирать свой разум, а вот молодняк... Впрочем, не только в этом дело. Готов ли ты? Вот в чем вопрос.
- Моя жизнь - ваша, если она нужна вам.
Тристану было от нее так мало толку, что жертва, право, невелика.
- Юнцы всегда готовы пожертвовать жизнью, ведь в глубине души убеждены, что бессмертны. Врать не буду - последнее время ты меня не слишком впечатляешь. Боюсь, то изнеженное существование, что я тебе обеспечил, сделало тебя слишком мягким. Такое дело, как наше, не терпит слабости и сомнений.