- Бесси - хорошая лошадь, - Родни любовно похлопал ее по шее. - Просто еще не привыкла к новому месту, к новым людям. Надо дать ей немного времени.
Тристан вдруг увидел Амелию, словно наяву. Она стояла рядом с кобылой и с ласковой улыбкой гладила ее по боку.
...Что же, спешки никакой нет. Отец сам так сказал.
Из конюшни он тоже сбежал, человек на распутье двух дорог, заканчивающихся обрывом.
Не было ни одной весомой причины, чтобы не убивать Родни. Но не только Родни... Есть на свете люди еще более никчемные, бесполезные, которые не приносят радости ни одному живому существу.
Ночью он опять долго не мог заснуть. Лежал в кровати с открытыми глазами, а рядом с ним на подушке лежала тщательно сотканная иллюзия - Амелия. Иногда по знакомым чертам пробегала рябь, менялись местами веснушки, и все же она казалась такой живой, что Тристан, не удержавшись, протянул к ней руку. И ощутил только пустоту...
Урок 47. De Profundis - 6
Иногда ей казалось, что она живет в затянувшемся бредовом сне, а толпа вокруг нее - бездушные марионетки. Колода карт, на которую довольно дунуть. А иногда, что она - мертвец, забредший на праздник жизни. И тогда при звуке смеха и звонких голосов в сердце червем шевелилась черная зависть.
Спокойствие, царившее в Академии последнее время, напоминало Аде затишье перед бурей. Кто знает, интуиция то была или виною ее больные, истрепанные нервы...
Стычки между плебеями и элитой почти сошли на нет. Ирония судьбы - когда Ада перестала общаться со стипендиатами, к ним начали проявлять расположение другие аристократы. Что же, она всегда стремилась отличаться от остальных...
Самой "терпимой" единогласно признали Эву, чему немало способствовало покровительство Шебы. Стретенготен активно опекал своего подопечного Бейли, которого общество сочло "вполне приятным малым". Увидев, что юношу зовут в места, куда ей не попасть, Лиззи тоже сменила гнев на милость, и теперь эти двое везде ходили под ручку. Бейли спас ей жизнь - но приглашения на вечеринки оказались весомее.
Колин для светской жизни был слишком занят учебой, где ему мало находилось равных. Когда речь заходила о нем, в снисходительном тоне мелькали нотки уважения. "Конечно, он жуткий заучка, педант, но далеко пойдет, с этим не поспоришь". Еще поговаривали, что Колин подрабатывает, помогая ученикам с курсовыми работами - а проще говоря, пишет их за других.
Амелия держалась немного в стороне, такая же тихая и незаметная, как раньше. Общалась только со старыми друзьями, не ходила на вечеринки, закрывшись в своем мирке. На нее не обращали внимания - и ее это, кажется, вполне устраивало. Все знали, что профессор Гамма ею премного доволен, ее успехи в магии тоже росли - она неплохо, пусть без грации, летала, иллюзорных зверей и монстров могла создавать на уровне Эвы, бойко отвечала по рунам... Ада наблюдала за этим со стороны, как мать, чей ребенок делает первые шаги в окружении чужих людей.
Даже на боевке Амелии теперь редко прилетало от Рессана. "Ваши Силы невелики, но вы их хорошо распределяете, - заметил он как-то. - А то многие выдыхаются к середине занятия... Другие же, - тут Рессан покосился на Гая, расшвыривавшего второкурсников на соседнем поле, - другие даже по воробьям бьют исключительно из пушки".
Не все стипендиаты блистали одинаково ярко. С тех пор, как Лизунья-Летунья, слетав под облака, едва не лишилась кончика носа и пальцев, страх словно прибил ее к земле. На занятиях левитацией она только ревела, пока магистр Ферн, не отличавшийся терпением, резко ее отчитывал.
- Будем учиться ходить заново! Сперва пара футов, потом чуть выше, потом еще чуть выше! Но вы должны сделать первый шаг! - внушал он. Наставления пропадали впустую.
Глядя на Лиззи, шмыгавшую острым красным носом, Ада ощущала если не симпатию, то нечто вроде жалости. Первый шаг - легко сказать, а вот сделать - это как ступить в пропасть. Особенно, если первый шаг - навстречу кому-то...
Аде самой, после возвращения из дома, с трудом давались любимые ею боевые искусства. Когда не решаешься сбросить с лестницы какого-то Гая, ясно, что у тебя большие проблемы! Иногда во время занятий она представляла, что перед нею - магистр Аларик, и тогда на помощь приходила злость.