— Наши наставники здешних магов бояться, — пояснил мне Михаэль, тихий и миролюбивый барон из провинции, который за все время нашего путешествия никому плохого слова не сказал и всем помогать пытался. Вот и мне решил помочь разобраться в происходящем, — Они все в свое время с ними воевали и знают, на что местные способны.
Вот утешил, так утешил. Мне сразу же обратно повернуть захотелось и пешком до самого дома дойти. Только я во время про дипломатический скандал вспомнила и передумала. Родители, наверняка, первыми пострадают. А они хоть и своеобразного, но только добра мне хотели.
Мрачный замок, заросший плющом, представший перед нами через полчаса пешего хождения по лесу, навевал тревожные мысли. Что ждет нас за этими потемневшими от старости стенами? Смотровые башни зияют слепыми бельмами бойниц, мост через заболоченный ров опасно накренился. А сам ров источает такие миазмы, что к нему близко подходить совсем не хочется.
Но никто никуда не сбежал, хотя мы дружно побросали вещи и пригорюнились.
— Ничего, прорвемся, — успокаивает меня Филя, а сам испуганно ко мне прижимается.
Это неосознанное желание фамильяра быть рядом с тем, кто больше и сильнее, вызывает у меня стойкое желание настучать по ушам всем, кто виновен в его страхе. И я, подхватив свой баул с вещами (сколько пришлось с маменькой повоевать, чтобы взять только самое необходимое), решительно вступаю на мост.
В одной руке Филя, в другой вещи. Где бы взять еще третью, чтобы юбки придерживать? Вот запутаюсь в них и свалюсь в вонючую воду, то-то видок у меня тогда будет.
К счастью, не запутываюсь и не падаю. Другим же везет гораздо меньше. И чем дольше человек набирается смелости, чтобы мост преодолеть, тем жестче следует наказание. Первые практически без последствий проходят, если не считать спотыканий. Последним приходится туго.
Арсений, пятый сын кого-то из графов с непроизносимой фамилией и огромными амбициями, немного не доходит до ворот, где мы в ожидании остальных поступающих стоим. Такого восхитительного плюха я никогда не слышала!
Нехорошо радоваться чужому несчастью, но Арсений за долгое время пути меня основательно достал. То он выспрашивал, как я фамильяра получила, то пошло намекал, как я, единственная среди них девушка, добилась, чтобы меня в академию Бульбосар учиться направили. Так что получил он по заслугам, хоть и не от меня.
Думала, он сразу на дно пойдет, а нет. То ли вода во рву не только вонючая, но и предельно плотная, то ли некоторые личности по всем известной причине не тонут. Вытаскивали его долго, поскольку нормальной веревки ни у кого из нас с собой не было. Пришлось подручными средствами обойтись. Связали из ремней, галстуков, шарфов. Словом, из того, кому чего не жалко.
Я, устыдившись своих крамольных мыслей, даже свой любимый подъюбник пожертвовала. Парни похихикали, но и его в дело пустили, порвав на полосы. Вытащить-то Арсения мы вытащили, а спасибо за спасение так и не услышали. Наоборот, раскричался, что слишком долго возились.
А вот Михаэля, которого та же беда настигла, мне искренне жаль. Он добрый, но немного трусоват, поэтому и шел последним. Под ним просто кусок моста провалился, и парень без единого звука в проем рухнул.
Мы дружной толпой к проему ринулись. Даже Арсений подошел, но не для помощи, а полюбопытствовать, насколько другому хуже, чем ему, пришлось. Вытащили Михаэля оперативно, но испугался он сильно. Сидел на мосту и громко икал.
Хорошо, что я фляжку водой еще в дилижансе заполнила, так как у других попить ничего с собой не оказалось. Не знаю, вода Михаэлю помогла или наше искреннее участие, но оправился он быстро.
И чтобы вы думали? Тут же кинулся моей водичкой с Арсением делиться, потому что «она — успокаивающая». Всегда знала, что самообман и самовнушение лучше всяких лекарств действуют.
И тут ворота заскрипели и открылись. В проеме стоял высокий худой старик в цилиндре и синей мантии со звездами и полумесяцами на подоле. Старик пристально смотрел на нас, мы не менее пристально разглядывали его. И все молчали. Первой не выдержала я:
— В приличном обществе представляться принято. Я — Людмила Барыгина — дочь купеческая, а это, — и я по очереди перечислила имена своих товарищей по несчастью.