– Королевский род есть в списках?
– Нет, Лиссандра. Похоже, самый жалкий и бесполезный член королевской семьи – единственный, кто набрался смелости встать на защиту чести всего рода.
Проклятие…
Если мама прошла академию, почему проклятие не пало? Почему не стало отца? Почему проклятие передалось Лиссе в ухудшенном варианте?
Папа.
Ей так сильно его не хватало! Как странно. Она его не знала и не помнила, но всегда чувствовала его нехватку. В доме не было его портретов, иллюзорных образов и прочих карточек с запечатлённым ликом. Всё что Лиссе было известно о нём – она совершенно на него не похожа. Ни цветом волос, ни цветом глаз, ни улыбкой, ни характером, ни чем другим. Мама в детстве частенько ей об этом напоминала. Глубоко внутри аэронавтка мечтала, что хотя бы крылья будут той же формы, структуры или назначения, что у него. Ей безумно хотелось иметь с ним какую–нибудь связь. Хотя бы такую призрачную и сквозь года.
– Амалия Серокрылая поступила в академию Изначального семнадцать лет назад. – Продолжил Гаэль. – Погоди, тебе сколько? – Похоже он тоже начал складывать цифры.
– В первый день туманов мне исполнилось восемнадцать. – Тихо ответила Лисса.
Если до этого момента она предполагала, что родители могли познакомиться в академии, то теперь эта версия отпала.
Когда мама поступила, Лиссе уже было десять месяцев. Через год отец погиб.
– Я с самого начала знал, что с тобой что–то не так! В тот момент, как увидел! Слишком хорошо справляешься для той милой девочки, которой хочешь казаться. Ты знаешь больше других.
Лисса не слушала бахвальства младшего принца о собственной догадливости. Её мысли занял другой вопрос.
У мамы есть крылья. Чудесные крылья, которыми та едва пользовалась! Она могла бы блистать с ними на балах Облачного Града, но предпочла затворничество на стыке миров. Сложила их практически сразу после потери первого мужа. Говорила, что не чувствует радости полёта. Не видит смысла отрываться от земли.
У мамы есть крылья… У Лиссы нет отца.
Мама закончила академию, но Изначальный не снял с нее проклятие?
Крылья есть. Отца нет.
Мама закончила академию.
Глаза защипало.
Ноги перестали держать аэронавтку. Она соскользнула вниз на подбирающийся к крыльцу холод.
– Ни кем я не хочу казаться. – Оборвала она самовлюбленную речь Гаэля. – Ничего я не знаю. Совсем ничего. И кажется, с каждым днём знаю ещё меньше, чем до этого. Я выпала из жизни почти на месяц из–за Белой двери. Пропустила свой день Рождения. – Лисса подняла взгляд на принца. Легкая нерешительность застыла на насмешливом лице. – Я не справляюсь. И, наверное, уже не справлюсь. У моей мамы есть крылья, понимаешь? Проклятие моего рода заключается в том, что тот, кого я полюблю умрёт. Это же проклятие было и у мамы. Если она закончила академию, если прошла испытания Изначального, то почему у меня нет папы?
Гаэль не ответил. Он просто молчал, будто боясь шелохнуться.
– Всё? Услышал, что хотел? – Лисса подвинулась к краю, чтобы освободить адепту проход к двери. – Иди, рассказывай кому хочешь. Я ничего не знаю об этой проклятой академии. И о семье своей ничего не знаю.
Аэронавтка прижала ладони к лицу, надеясь остановить подступающий поток слёз. Хотя бы пока принц не уйдет.
Ей так надоело плакать! Она же всегда была счастливой и жизнерадостной. А теперь только и делает, что плачет, трясётся от каждого шороха и всех во всём подозревает. Академия не помогает ей. Не делает сильнее. Вместо этого она разрушают всё, на чём Лисса держится.
Воздух качнулся.
Девушка замерла, ожидая, когда скрипнет дверь и надоедливый аэронавт исчезнет. Секунды текли. Петли продолжали хранить тишину. Потом послышалось шуршание, а следом Лисса почувствовала тепло ладони на плече. Она тут же распахнула глаза.
Гаэль сидел напротив. Ярко–рыжие волосы парня, в свете тусклого уличного фонаря, напоминали отблески исчезнувшего солнца.
Он был слишком близко.
– Я не знал. – Очень тихо произнес принц, будто боясь собственных слов. И совсем беззвучно, одними губами: – Извини.