– Так может, это ты раны оставила? – Осторожно предположила аэронавтка.
– Раны не от когтей! – возмутилась она. – Не от когтей перевёртыша. Или демоноида. Там что–то другое.
– Как от крыльев?
Илса осторожно пожала плечами.
– Я никогда не видела ран от крыльев. Мой клан не связан с летучками. Ой, с крылатыми.
Итого, девять адептов.
Тэй не вернулся.
Лисса подходила к его двери. Стучала. Ждала. Снова стучала.
Она даже обращалась к мэтру, который в прошлый раз определил, что Тицци не вернулась потому, что её исключили. Тот ответил, что пока не закончатся туманы, он ничего не может сказать.
Туманы мешали всем.
Лисса с нетерпением ждала их окончания. Её балкончик всё чаще занимали другие адепты, которым всё сложнее и сложнее становилось переживать вынужденное заточение пусть и в большом, но ограниченном пространстве.
Иногда аэронавтка выглядывала в окно, в надежде разглядеть блуждающую фигуру.
Вернулся Шакс–Ирэ, сможет и Тэй, – уверяла она себя.
Несколько раз она спускалась в холл. Проверяла нитку, привязанную к ручке. Та безвольно лежала на земле. У Лиссы возникало желание потянуть её – вдруг с той стороны кто–нибудь есть? Или пройти по ней. Но она вовремя останавливалась. Адептка чудом выбралась из тумана. Её буквально спас эхоморф – ужас и гроза всех крылатых. Ещё раз проклятой аэронавтке так не повезёт.
Лисса тоже пыталась добиться от Шакс–Ирэ какой–то определенности, но тот отмалчивался, продолжая повторять заученные фразы о том, что ничего не видел, не слышал и не помнит. Как вернулся – не понимает. Всё случившееся – один большой кошмар, который длился чуть дольше, чем обычно.
Так и выходило, что заняться загадкой Зелёной двери Лисса не могла, пока не поговорит с мамой. Открыть Сиреневую и осуществить месть было невозможно, пока не решится вопрос с Зелёной. Интереса к экзаменам никакого. Поделиться размышлениями не с кем. За окном только туманы и стылый воздух открытой двери Пределов.
– Один большой затянувшийся кошмар, – размышляла Лисса, выписывая слова Шакс–Ирэ в тетрадь. – Кошмар, который зовёт обратно.
Чёрная дверь была единственной, чей фантом предлагал вернуться, а не гнал прочь.
«Кошмары/правда. О ком? О чём?» – гласила одна из надписей на листке.
Аэронавтка стрельнула глазами в сторону двери, проверяя активирована ли руна, отвечающая за замок.
Заперто.
– Ищущий.
– 61 –
Она вновь отправилась к обитателям Темномирья. К двери, за которой пряталось чернильное небо, падшие и её обгоревшие крылья.
– Вы сказали, что я могу вернуться, если захочу. – Произнесла девушка, надеясь, что голос звучит достаточно твёрдо.
В этот раз дверь вывела её на террасу, спускающуюся к небольшому пруду, заполненному кувшинками. Сотни маленький огоньков, расположившихся на ступеньках, освещали путь вниз и пышную зелень–стену, поддёрнутую багрянцем, что тянулась оградой по всему периметру сада.
На улице всё также стояла глубокая ночь. Темноту неба разбивало пять ярких звёзд и две тусклые поменьше. Единственная переменная. В первое посещение небо было абсолютно пустое. Во второе мерцал один огонёк. Теперь хотя бы вырисовывалось созвездие, которое Лиссе всё равно не удалось распознать.
– Верно, девочка. – Фантом ждал её на лестнице, облокотившись на резные перила. Блики света терялись в его чёрных кудрях, будто искры огня на догорающих углях. – Ты изменилась с последней нашей встречи. Повзрослела.
– Мне исполнилось восемнадцать, – ответила аэронавтка, удивляясь, неужели это так заметно для посторонних глаз.
Крылья Маркиз были сложены плащом, и Лисса впервые задумалась, почему темномирец не скрывает их подобно аэронавтам. На земле от них никакой пользы. Удобнее пустить татуировкой по коже, пряча под молочно–белой шёлковой рубашкой.
– Я не о прожитых годах, – возразил Маркиз. Сейчас он казался тихим и спокойным. Умиротворённым. Наверное, оттого Лиисса более не испытывала того ужаса, что вызывал темномирец. Поддавшись этой иллюзии, она почувствовала себя уверенней и спросила: