С этими словами Лисса подхватила канат и направилась вперёд. Десять метров – совсем немного. Короче, чем коридор в их корпусе. Двадцать аккуратных шагов. Шестнадцать из них со страховкой. Четыре – в полной невесомости, без каких–либо ориентиров.
– 65 –
[Гаэль]
Гаэль никогда не хотел быть наследным принцем. Даже в самых дерзких мечтах, в самые тяжелые моменты жизни, в дни, когда он особо остро чувствовал, как старшему брату достаются все блага Небосвода, он не хотел занять его место.
Никогда.
Он хотел крылья как у великого прадеда, что рассекал пространства миров, хотел окончить школу Ледяных Ветров, стать рыцарем, хотел в честной битве доказать обидчикам, что он гораздо сильнее и умнее их.
В своём нынешнем состоянии он считался более низшим сортом, чем те аэронавты, что не тренировали собственные крылья. Сколько же он таких повидал, что бездарно тратили их! Лентяев, которых родители сумели запихать в высшие военные учреждения в качестве оруженосцев, которые ленились добираться до другого конца города на крыльях и, уподобляясь голубям, передвигались на своих двоих по мощёным тротуарам.
Гаэль хотел наконец соответствовать статусу, который он занимает. Младший принц.
Вот чего он хотел.
Место наследного принца – нет.
Пусть об этом мечтает второй брат, или в тихой злобе строит планы третий. Гаэлю неинтересно.
Не его.
Но мрачный фантом Чёрной двери открыл ему правду иного рода.
– Что это?
Гаэль разглядывал отражения в огромном зеркале, стоящем посреди зала двери Кошмаров и не мог заставить себя отвернуться.
Три створки. Три отражения. Три разных картинки.
Первая створка демонстрировала тронный зал, его родителей и самого Гаэля, стоящего впереди них. Мама улыбается. Рука отца одобрительно лежит на плече сына. Крыльев не видно, но возможно они сложены за спиной, как и у родителей. Почти идиллия. Всё портит церемониальная диадема на голове Гаэля. Вместо обычной, плетеной тройной нитью, у нее дополнительные вставки в виде двойных крыльев. Диадема наследного принца с красиво извивающейся монограммой Гаэля в центре. Из платины, мелкой россыпи бриллиантов и центрального драгоценного камня, что традиционно подбирается в цвет крыльев. Огненный агат.
Второе зеркало показывало практически идентичную картину, за тем исключением, что рядом с Гаэлем стояла Лиссандра. И на её плече в одобрительном жесте лежала рука матери Гаэля. Аэронавтка улыбалась какой–то странной улыбкой и будто бы выглядела несколько иначе, только принц никак не мог уловить, в чём заключались изменения. Вроде бы она стала чуть ярче, привлекательнее и более походила на дворцовых дам, чем на селянку. Но почему–то в нарядном платье и со сложной прической она нравилась ему меньше, чем в ученической робе, или в том голубом платье, в котором она явилась на испытания.
Третье зеркало отражало только Гаэля и суть Чёрной двери.
Сломленный аэронавт. Проигравший. Затравленный взгляд, бледное лицо, заострившиеся скулы. Два опущенных, переломанных крыла, грязных от сажи и копоти.
– Это одно из вероятных исходов твоего будущего. – Ответил фантом.
– Вероятных? – Гаэль не мог в это поверить.
С какой радости он стал наследным принцем? Даже если со старшим братом что–то произойдёт, то перед Гаэлем ещё пятеро претендентов. Жизнь непредсказуема и с одним из братьев действительно могло что–то случиться, но со всеми разом?
– Когда? – глухо спросил принц, ища в первых двух отражениях подсказку. – Через какое время это может произойти?
– Это будущее, которое наступит через год.
Фантом врал. Точно врал.
Если братья мертвы, почему на лицах родителей нет печати печали? Почему они не носят траур? Как смеют так открыто улыбаться друг другу?
И почему на во втором зеркале присутствует Лиссандра? В качестве кого она там? Вторая адептка, что получила милость Изначального? Не повод тащить её во дворец. Почему костюм Гаэля в цвет её наряда? Единственная причина, по которой он мог представить её родителям в качестве своей девушки (фаворитки?) или – упаси Небесная Владычица! – наречённой, это если бы он решил хорошенько позлить братьев и придворных.