Амалия вновь взглянула на Лиссу.
– Видишь, ты только расстроилась. И зря. Его родня – они тебе никто. Думать забудь. У нас не осталось перед ними ни долгов, ни обязательств. Они пёрышка твоего не стоят, Лиссандра. Ты только моя дочь.
Последние слова отдались теплотой.
Так странно. Она столько всего услышала, что уже успело несколько раз перевернуть её мир, и вот, мама добавляет пару фраз и всё остальное будто не имеет значения.
– Спасибо, что рассказала, мама. – Адептка чуть склонила голову, выказывая почтение. Да, ей досталась не самая приятная правда, которая вряд ли поможет с Зелёной дверью, но это всё равно лучше абсолютного неведенья.
Амалия пожала плечами.
– Пустое. Это бесполезная информация. Она ничего не стоит.
Лисса так не считала. Наоборот. Она получила больше, чем рассчитывала, то, что важнее всего прочего.
– Думаю, мне нельзя спрашивать о дверях и о том, как их проходить. – Предположила Лисса. Мама чуть заметно кивнула, подтверждая предположение. – Но может ты хочешь что–то спросить? Помимо того, почему у меня не тот цвет лица или как ужасно смотрится этот балахон?
Женщина не улыбнулась, уловив весёлую иронию в словах дочери, но что–то похожее на смешинку мелькнуло в её глазах, а потом на горизонте вновь замаячили тучи.
– Какую дверь ты оставила на конец полугодия?
Неужели Лисса правда ждала, что её спросят «как дела?», «появились у тебя новые друзья?», «какой твой любимый предмет?».
– Сиреневую.
Она ожидала услышать в ответ всё что угодно, кроме:
– Это хорошо. – Оживилась мама.
– Почему?
– Думаю это я могу сказать. – Амалия подобралась. – Хотя бы здесь ты проявила смекалку. Сиреневую дверь не имеет смысла открывать первой, ведь вначале невозможно дать правильную оценку сил соперников. К тому же никогда не угадаешь, кто из них допустит фатальную ошибку на пути. Если конечно этому не поспособствовать. – По Лиссе вновь пробежались оценивающим взглядом. – Нет, для этого ты слишком… не я. Но к этому моменту ты уже точно знаешь самого опасного из конкурентов. А вот они как раз могут в тебе не распознать угрозу.
Что–то звякнуло.
Лисса подняла голову, чтобы взглянуть на острый конец скола.
– Время истекает. – Поняла она, и в то же мгновение спохватилась. – Я совсем забыла! – Дались ей эти родственники! – Почему проклятие рода не пало? Ты прошла академию. Папы нет. Проклятие есть. Куда же подевалась милость Изначального? Все ушло в крылья? – Затараторила Лисса. – Мам?
Амалия удивлённо моргнула.
– О чём ты? Крылья у меня были до поступления в академию.
– Что же ты тогда получила?
– Ничего не получила. Я отдала.
– Что?
Мама покачала головой.
Ещё два звонких бряцанья.
Почему так быстро течёт время?
– Мам, связь сейчас оборвётся. – Лисса прижалась к сколу. – Я только хотела сказать, что люблю тебя. И папу тоже всё равно люблю. И передавай Энджелиасу, что скучаю. И отчим, он…
– Лиссандра, – внезапно перебила её Амалия, поддаваясь вперед, – послушай…
Дзинь, – одновременно с тем раздался сигнал.
– …когда тебе придётся делать правильный выбор…
Дзинь.
– …не делай его.
Дзинь.
– Что, мам? Я не поняла. Мам?
Связь оборвалась. Скол потух.
Из кабинета ректора девушка вышла в самых непонятных чувствах. Переступив порог, она прошла пару шагов и замерла посреди коридора, собирая последние слова матери в понятное предложение.
– Виана. – Отчеканил ректор. – Твоя очередь. Тебя ждут.