Впала провидица в ярость, когда поняла, что натворила. Собрала все свои силы и прокляла огнегривую тварь. Но, тот кто творит темные чары, – обрекает на муки весь свой род. Не могла аэронавтка вернуться домой. Не могла нечистой пойти под венец.
Пошла княжна к обрыву, сложила крылья, и бросилась вниз, навстречу ветру.
– Чему же учит эта история аэронавтов? – спросила мэтресса.
Пока Акиен вел рассказ, тонкие линии магии рисовали на доске облик светловолосой княгини и огнегривой твари.
– Тому, к каким последствиям ведёт нарушение правил, – уверенно заявил меднокрылый.
– Кто–нибудь еще?
– Красивая девушка может погубить даже монстра? – Радостно предположил Мирт.
По классу пробежалась волна сдавленных смешков.
– Пока вы не отрастите крылья и не преодолеете атмосферу Небосвода, я воздержусь интересоваться вашим мнением по поводу чужого вам мира, Мирт. – Холодно осекла сухопарая мэтресса. – До семинаров, конечно же. Там и поговорим.
– Речь в легенде о самопожертвовании. – Донеслось с первой парты. – И тяжёлом бремени правителя.
– Кто у нас тут? Гаэль. Да, вас всех будут звать по именам. Привыкайте. Итак, самопожертвование и тяжелое бремя? Раскройте мысль.
– Ущербно считать, что речь идет о нарушении запретов. – Гэль бросил на Акиена презрительный взгляд. – Князь должен был знать, чем закончится поездка дочери. Он же такой же Провидец. Значит, он понимал, что девушку не спасут предупреждения. И знал, что у неё хватит отваги заплатить смертью за свое решение. Князь отдал жизнь дочери во благо деревни, над которой взял покровительство.
– Как интересно, – кивнула Нуит. – А вы чью точку зрения поддерживаете, Лиссандра?
Две пары глаз аэронавтов уставились на Лиссу. Девушка же перенаправила свой взгляд на мэтрессу.
Зачем её так подставлять?
Конечно же, Лисса был полностью согласна с меднокрылым. Правила, есть правила. Княжна не имела права поддаваться желаниям. Она была обручена. Она дала клятву верности другому. Она справедливо поплатилась за нарушенное обещание.
Но сказать аэронавтка этого не могла. Урфа два она когда–либо согласится с Акиеном. Но и поддержать принца Гаэля не могла. Его версия ей совсем не нравилась.
– Лиссандра, мы ждем.
– О любви. – Буркнула она.
Все истории в той или иной мере, о любви? Уж лучше Лисса выставит себя сапом, чем примет чью–то сторону.
Вновь прошлась волна смешков. Даже мэтресса позволила себе скупую улыбку.
– О любви?
– Княжна влюбилась в Огненгривого, но и Огнегривый в нее влюбился. Ведь он не убил её, так? Мог же, до того, как она наложила проклясть, но не стал. Думаю, они оба пали жертвами любви и долга.
Мэтресса смерила девушку нечитаемым взглядом, после чего отвернулась, делая пометку в списке.
– Что ж, вы все в чём–то правы, но больше – нет. Эта история о том, как рождаются проклятия, что они в себе несут и как их можно снять. На следующих занятиях мы рассмотрим легенды других миров. На сегодня всё.
– Подожди меня у дверей, – шепнула Лисса Тэю, когда они начали собираться.
Аэронавтке показалось, будто мэтресса что–то написала напротив её имени и хотела в этом убедиться.
Лисса задержалась у доски, притворившись, что разглядывает картину с Провидицей и Огнегривым, пока остальные покидали класс. Сама же краем глаза следила за мэтрессой.
Ей нужно было всего одно мгновение. И пока она была занята его ожиданием, кто–то другой застал врасплох уже её.
– Бескрылая, – Лисса вздрогнула, когда позади кто–то щёлкнул пальцами. – На минутку. Есть разговор.
За спиной аэронавтки стоял Акиен.
– 20 –
Акиен.
Меднокрылый аэронавт.
Есть что–то особенное, когда тебя называет бескрылой представитель твоего вида.
От других это обычная констатация факта. Эти летают, значит летучки. Эти – нет, значит бескрылые. От своих же, обычное обозначение состояния несет иной посыл. Нотку превосходства. Нотку презрения. Нотку уничижения. И мелодия, выстроенная подобным образом, ударяет по незажившим ранам.