– Правильный выбор, Лиссандар. – Мужчина театрально хлопнул в ладоши. – Узри же правду чёрной двери.
С последним словом по стене побежали поблескивающие смоляные разводы, будто кто–то открыл вентили, позволив ей хлынуть на гладкий мрамор.
А потом Лисса увидела своё отражение.
Только своё.
Она даже обернулась, проверить, не пропал ли Маркиз. Тот продолжал стоять рядом.
В отражении, подсвечиваемом магическим ореолом, она видела себя в роскошном небесно–серебристом платье. Её волосы были собраны в одну из тех причесок, которые аэронавтка видела в журналах. Мама подкладывала такие в комнату Лиссе, чтобы потом как бы невзначай указать на обложку и сказать: «Может, и тебе сделаем? С такой ты бы тоже превратилась в красавицу.»
Но сейчас девушка не казалась себе красивой. Она была не похожа на саму себя в этом платье, которого у неё никогда не было, с аккуратным макияжем, который она никогда не смогла бы сделать самостоятельно, с причёской, что не проносить дольше часа без удерживающих рун.
Она была другой, но той же. Как сестра–близнец, которой у Лиссы никогда не было.
А потом отражение распахнуло крылья, и девушка забыла обо всём, что думала.
Лисса в детстве много раз представляла, какими те будут. Тонкими и почти прозрачными, как у неофей? Белоснежными с перьями, как у матери Гаэля? Мощными и опасными, как у старшего принца? Блеклыми, но аэродинамическими? Простыми, но функциональными?
Крылья раскрывали суть аэронавтов. Они говорили о нем больше, чем что–либо ещё. Они буквально определяли дальнейшую жизнь носителя.
Глядя на крылья Акиена, девушка могла предположить, что он жёсткий и бескомпромиссный. Сильный, стремительный, верный своему слову, но упёртый как урф. Медные крылья, будто собранные из металлических пластин, в которые вплеталось нечто похожее на ржавчину. Незаметная обычному взгляду червоточина.
А что можно сказать о крыльях Лиссы?
Они были отвратительны.
– 32 –
– Это неправда. Иллюзия. Обман.
Лиссандра почувствовала острый приступ тошноты.
Отвернувшись девушка припала на колено, прижимая ладонь ко рту. Грудная клетка аэронавтки тяжело вздымалась, пока та старалась справиться с увиденным.
– Сейчас они такие. – Голос темномирца проникал болезненным ядом. – Это проклятие рода за оскорбление, нанесённое одним из предков. Если бы ты обрела дар, он выглядел именно так.
Капля пота холодом обожгла загривок.
Синяя дверь. За ней дар.
Если бы Лиссандра смогла открыть её, сейчас бы она щеголяла с этим? А ведь ей придётся её открыть! Значит, вот это то, что она получит?
Крылья.
Оборванные, искорёженные, будто с подпалинами. Девушка могла поклясться, что видела обугленные косточки, обглоданные огнём. Пепел и дым. Она почти чувствовала запах гари и привкус обожжённых перьев на языке.
Вот она правда. Её правда.
Вот, кто Лисса такая.
– Вы тоже прокляты, – аэронавтка вскинула голову, глядя на Маркиза снизу вверх. Воздух с трудом проникал в её легкие, но она всё же смогла продолжить. – Все темномирцы прокляты, но ваши крылья не такие. Они смоляные, будто беззвёздная ночь в середине зимы. Как тень от луны, закрывающая солнце. Как глубокие воды Океании. Вы прокляты, но ваши крылья прекрасны.
Чёрные брови сошлись к переносице. На лбу мужчины образовалась складка.
– Осторожнее, девочка. – Прошипел он. – Родись ты в нашем мире, я счел бы это лестью или жестокой насмешкой.
Аэронавтка удивленно моргнула, ошарашенная внезапной вспышкой гнева.
– Я сказала что–то не то?
Мужчина не ответил, и она сочла, что оба заданных вопроса чересчур бестактны.
– Я поняла, – ответила Лисса, собирая силы для слов. – Я проклята. Я это знала. Теперь вижу воочию. Вы довольны? Теперь я могу покинуть это место и открыть сиреневую дверь?
Мужчина запрокинул голову. Лисса проследила за его взглядом. Он разглядывал новую звёздочку, вспыхнувшую во мгле ночного неба.
– Да, – тихо произнес Маркиз. – Но ты всегда можешь вернуться.
– Зачем?
Алые губы темномирца разошлись в улыбке.