– Чтобы узнать, кто ты есть на самом деле.
– Нет.
С неё хватит. Насмотрелась.
– Хочешь обсудить это сейчас?
– Нет, – повторила она и взгляд вновь зацепился за отражение.
Ободранные перья, торчащие хрящи, искорёженные косточки.
Кровь, смешанная с сажей.
Лиссу затрясло. К горлу подступила тошнота. Комок сжался в груди, перехватив дыхание. Не оборачиваясь, девушка бросилась к выходу. Она бежала по тёмному залу, не разбирая дороги, минуя пошатывающиеся подсвечники, закрытые ставнями окна и мозаичные колонны.
Она не искала дверь. Та выросла из ниоткуда перед самым её носом.
Девушка выскочила в неё, плотно затворив за собой. Так она простояла несколько минут, продолжая дрожать осиновым листом. А потом опустилась на пол и разрыдалась.
Слёзы безостановочно текли по щекам. Сначала тёплые и горючие. Потом прохладные. В конце концов раздражающие, причиняющие боль и обжигающие кожу.
Она такая слабая! Ну почему она такая слабая?
И отвратительная.
Проклятие или нет, но крылья не существуют отдельно от внутреннего мира. Это означало одно – она такая же уродливая, такая же беспомощная и бесполезная, не способная подняться и ощутить вкус свободного полёта. Поэтому мать не смогла её полюбить. Поэтому погиб отец. Поэтому она не сможет выиграть для Энджелиаса спасение.
Наверное, хорошо, что она забыла школьных приятелей. Зачем им такой друг, как она?
Лисса утёрла рукавом слёзы и зло глянула на соседнюю зелёную дверь.
«Мне жаль, что…»
– Если ты такая бесполезная, то возьми и войди в неё, – тихо сказала она, обуреваемая ненавистью. Прямо сейчас ей захотелось причинить себе ещё больше боли, да так, чтобы остались следы на руках. – Ты же догадываешься, что там. Просто услышишь всё ещё один раз.
Нет. – Горечь осознания.
Всё равно, нет.
– Ненавижу, – тихо пробормотала аэронавтка, ударяя кулачком по стене.
Она поднялась и поплелась к сиреневой двери. Если Маркиз сказал правду, та откроется и перестанет играться надписями.
– Красную дверь нельзя открывать. Белую можно зачаровать, – пробормотала девушка, прогоняя стишок по кругу. – …В сиреневой скрыт подсказок товар.
В сиреневой? Не «за сиреневой»? – попутно задалась она вопросом, чтобы хоть как–то заглушить внутренние терзания. – Товар. Подсказки – это товар. За них придётся чем–то платить.
Мысли вновь вернулись к зеркалу.
Последствия чёрной двери – это увидеть свои истинные крылья? Или испугаться себя? Бесполезная трата времени. Зачем ей это видеть. Зачем лишний раз убеждаться в своём уродстве. Лучше бы выяснила, что с её памятью.
– Сиреневая дверь. Сосредоточься на ней.
Она щедро раскидывает подсказки направо. Надо найти способ этим воспользоваться. Выяснить, можно ли получить что–то сверх предложенного. Ей бы пригодился ответ, как совладать со скрытыми дверьми.
Лисса остановилась.
«Тот, кто рассказал вам про Другой факультет ни словом не обмолвился о последствиях?» – встретила знакомая надпись.
– Последствия, – вздохнула девушка.
Надо было выбирать правду о потерянной памяти. Вечно она принимает неверные решения!
– Подсказок товар.
Две мысли неожиданно сложились в одну, и аэронавтку прошиб холодный пот.
Маркиз сказал, что потеря памяти не связана с чёрной дверью. А подсказки стали появляться после контакта с сиреневой. Она и дала их, после чего стала взымать плату.
Урф, Лисса же сегодня бездумно облапала половину дверей! Выходит, ещё что–то забыла? Или кого–то?
Лиссандра принялась судорожно перебирать звездомирцев, которых знала. Будто это могло чем–то помочь! Как можно определить, что забыл? А вдруг дело не только в друзьях? Начнет забывать родных. Отец, мама, отчим. Кто ещё? Тети, дяди. У её родителей не было родных братьев и сестер или она о них не помнит? Бабушки и дедушки. Мама действительно сирота или Лиссандра так думает из–за сиреневой двери?