Она наклонилась и осторожно коснулась плеча жителя Пределов. Тот вздрогнул как от удара.
– Уходи, Лисса. – Донеслось болезненно сипло и так ранено–тоскливо, будто на последнем издыхании.
– Тэй, посмотри на меня, пожалуйста. – Попросила аэронавтка, легонько тряхнув парня за плечо. – Ты застрял за зелёной дверью. Это всё не по–настоящему.
– Я знаю. Уходи. Я не могу. Я просто не могу.
Лисса пробежалась взглядом по комнате, надеясь сообразить, что именно удерживает Тэя. Та была абсолютно пустой. Единственный вход – тот, через который она зашла. И всё. Лисса, Тэй и дверь, которая изнутри выглядела тяжелее и массивней, чем снаружи. К тому же, была обита чем–то напоминающим железные листы с огромными круглыми заклёпками.
– Здесь только я. – Потопталась девушка на месте. – Или ты видишь кого–то ещё?
– Нет, – узник поднял голову. В покрасневших глазах застыл надрыв. – В том всё и дело. Никого нет. Я всех оставил. Я всех бросил.
– Уйти из дома – не значит бросить. Ты поступил в академию. Ты выбрал избавиться от проклятия и уберечь от разочарования своих близких.
От горького смеха и перекошенной спазмом улыбки у Лиссы застыла кровь.
– Я предал их. Я должен был ждать. А не дождавшись – вернуться за ними. Но я не смог.
Столько боли. Столько ненависти к себе.
Аэронавтке в голову не приходило, что внутри её тихого друга творится такое.
– Не уверена, что понимаю. Давай поговорим об этом вне сферы, – пошла на хитрость Лисса. – Ты, наверное, очень проголодался. В рюкзаке остались бутерброды и вода. Я видела подходящие руны, чтобы подогреть её. Заварим листья мяты – она растёт тут совсем рядом.
– Говорю же, не могу.
– Что значит, не могу? – Перешла к другой тактике девушка. Она с силой ухватила парня за запястье и потянула. – Как ребёнок, честное слово. Вставай! Вставай, ты простудишься!
Он был слишком тяжёлым. Неподъёмным. Если б он не сопротивлялся, она бы ещё могла его утащить. Но он сопротивлялся.
Что–то противно звякнуло.
Вырвав руку, парень плюхнулся обратно на склизкий пол. Поёжившись, он скрюченными пальцами потянулся к горлу. Вскинул голову и, не сводя взгляда с Лиссы, оттянул ворот униформы. На покрасневшей шее висел ошейник.
Настоящий. С палец толщиной, от которого к стене тянулась цепь.
Лисса никогда такого не видела. Она вообще не видела, чтобы живых существ приковывали к чему–то. В горах цепи использовали в качестве вспомогательных средств для подъёма крылатых и бескрылых. Их вбивали в камень, чтобы удобней цепляться при приземлении, или добираться через отвесные скалы.
Краем уха она слышала, что перевёртышей на несколько месяцев после магического совершеннолетия заковывают в цепи, но никогда в это не верила. Слухи и предрассудки. Кто позволит совершить подобное со своим ребёнком? И даже если это какая–то важная часть ритуала или традиция, не станут же на звездомирца цеплять настоящую сталь.
– Тэй, ты же не перевёртыш? – глухо спросила Лисса. Если бы предположение оказалось правдой, это многое бы объяснило. Скрытность, нервные повадки. Будто парень не в своей шкуре. Вон, как Мирт, который спокойно на месте усидеть не может.
Звездомирцы редко переселяются в другие миры. Ни одно пространство во вселенной не будет более дружелюбным, чем то, в котором ты проживаешь. Разве что ты навсегда прикован к земле в мире, где у всех есть крылья.
Лисса опустилась на колени перед Тэем.
– Это не страшно, если ты перевёртыш без второй сути. Мы здесь все чужие. Дай посмотрю, – она осторожно убрала прилипшие к лицу пряди, в то время, как Тэй доверчиво замер, затаив дыхание. Её рука опустилась ниже. Туда, где кожа парня припухла и покраснела по краям ошейника, который весел достаточно свободно.
Набравшись смелости, Лисса втиснула палец между металлом и шеей и тут же вскрикнула:
– Ой! Там что–то…
Шипы. Маленькие острые шипы с обратной стороны.
Аэронавтка почувствовала, что её вот–вот вырвет.
Могучие потоки Небосвода, что за урф!