– Конечно исчезну, – согласился мальчик. Детские голубые глаза смотрели до жути серьезно и сосредоточенно. – Но ничего страшного. Я же не настоящий.
Лисса может не увидеть настоящего. Каждая следующая дверь несёт в себе опасность, способную прекратить жизнь.
– Я всё равно буду скучать.
Вина всколыхнулось в груди.
Так сложно избавиться от чувства, что она меняет одного друга на другого. Как когда–то с ней поступила Мариэль. Ирония Изначального. Аэронавтка не смогла удержать в памяти имена школьных друзей, но запомнила предательство лучшей подруги детства. И вот, годы спустя, она будто повторяет историю: меняет бесполезного ненужного друга, оставшегося в светлой реальности, на нового, малознакомого и не способного ответить тем же уровнем доверия. Бросает ради собственной выгоды.
– Уже скучаю. – Тихо закончила Лисса.
Энджелиас не ответил.
Девушка встала и отвернулась. Если она обнимет его, то расплачется и не сможет продолжить. А она должна. На самом деле Энджелиас далеко и в безопасности. Здесь же остался вполне настоящий Тэй, который находится в опасности. И сама Лисса, потерявшая время, забывшись в мечтах.
– Я принимаю последствия, – громко проговорила аэронавтка, прикрывая глаза.
Она не хотела видеть, как стирается белая краска. Как в метели растворяется ясноокий мальчик. Такой серьёзный и рассудительный для своего возраста.
Лисса стиснула кулаки.
Прошла кошмары, справится и с желаниями. Желания боль не причиняют. Ни скрытые. Ни неправильные, как выразилась Рамилин. Лиссе нечего бояться. Она видела крылья в чёрном зеркале. Второй раз не испытает ужаса.
Но двери не так просты. Они находят самые потаенные струнки души. Выискивают среди них натянутые и напряжённые, играются с ними, цепляются за кончики спутанных, истончают те, что протёрлись.
Расслабляться нельзя.
Вот чего Лисса хотела помимо крыльев и избавления от проклятия? Всякие мелочи. Новое платье. Спуститься на день Рождения к подруге в Низины. Не спать всю ночь. Получить приглашение на бал дебютанток. Ерунда, если подумать. Сейчас все эти вещи казались глупыми и незначительными. А те желания, что шли глубоко из самого сердца, не имели сил для осуществления. Не под силу Изначальному вернуть Лиссе отца. Повернуть время вспять, спасти его и подарить аэронавтке детство с ним.
Что было ещё?
Приключения. Путешествия. Они ей больше не нужны. Лисса в них по самые кончики крыльев. Опять же, ирония. Чтобы вляпаться в приключения ей не надо покидать академию, класс или собственную комнату. Всё здесь – в крохотной монетке из металла и камня.
Единственно желание, которое ей хотелось воплотить – пройти все испытания. Если дверь знает, как исполнить это в жизнь, что ж, Лисса не против.
Не успела аэронавтка чётко осознать последнюю мысль, как на неё обрушился свет. Она увидела его сквозь закрытые веки. Яркий, жгучий, давящий. Он окутывал теплом. И стискивал к крепких сковывающих объятиях.
Грудь сдавило. Изнутри. Будто рядом с сердцем появилось что–то лишнее. Неприятное. Жуткое. Мерзкое.
Аэронавтка начала задыхаться.
Давясь воздухом, она распахнула глаза и закашлялась.
Вместо сияющих белизной сугробов перед адепткой выросла знакомая фигура с трепещущими крылышками и в цветастом полупрозрачном платье. В первую секунду Лисса приняла её за Ноэль, но вовремя опомнилась.
– Мариэль?
Не та из детских воспоминаний, а повзрослевшая – ровесница. Красивая юная девушка с хитрым прищуром и сморщенным носиком.
Аэронавтка растерянно моргнула. Возможно, открывая двери, не стоило о ней думать.
– Знаешь, есть другие причёски помимо кос, – Мариэль поджала губки, придирчиво разглядывая Лиссу. – Из таких длинных можно сделать что–то поинтересней.
Вот так, без приветствий. Без пояснений.
Лисса огладила растрёпанные волосы, внезапно ощутив себя неряшливой и какой–то неправильной. Бескрылой.