Ария, пробиваясь сквозь толпу, услышала голос кузнеца Бартоломью:
— Рубите балки! Огонь перекинется на амбар!
— Там же ребенок! — закричала Ария, хватая его за рукав.
— Мука взорвется, и все умрут! — рявкнул Бартоломью, отталкивая ее. — Не лезь не в свое дело, девчонка!
Никто не смотрел на окно, где Лира, прижав к груди тряпичного кота, билась в истерике.
*Внутренний монолог Арии: *
«Беги. Беги сейчас, пока не поздно. Ты не герой. Ты никто. Ты даже отца не смогла спасти…» Память ударила обухом: дым, крики, отец, толкающий ее в сторону из горящей повозки. «Живи!» — его последнее слово, выжженное в сознании. Но она уже бежала к дому. Рукавицы, забытые в кузнице, оставили ладони голыми. Жар бил в лицо, но она не останавливалась. Воздух внутри дома был густым, как расплавленное стекло. Ария прижала мокрую тряпку ко рту, но дым все равно пробирался в легкие, выворачивая их. Лестница рухнула, превратившись в груду углей, которые хрустели под сапогами, как снег в мороз. «Окно… через крышу», — мелькнула мысль. Она вцепилась в обугленную балку, почувствовав, как жар прожигает кожу. Металл в кузнице никогда не был таким злым.
В дыму на втором этаже Лира забилась под стол, прижимая к лицу игрушечного кота с пуговицами вместо глаз.
— Он боится огня… — всхлипнула девочка, протягивая игрушку Арии. — Возьми его, пожалуйста!
— Держи крепче, — Ария прижала Лиру к себе. — Мы вынесем его вместе.
— Мама там… внизу… — Лира задыхалась от слез.
— С ней все хорошо.
Внизу огонь взревел, поднимаясь стеной. И тут она увидела… Огонь не был хаосом. Его языки тянулись вверх, сплетаясь в узор, словно жилы в мраморе. «Как сталь под молотом…» Инстинктивно, как когда-то у наковальни, она ударила фартуком по ближайшей «нити». Пламя дрогнуло, расступившись, будто узнав хозяина. Огонь был как клинок, выкованный из ярости. Но она знала: даже самое строптивое лезвие можно согнуть, если найти слабое звено в его душе. Они выбрались через окно, обожженные, но живые. Лира вцепилась в мать, а Ария стояла, дрожа, глядя на свои ладони. На них остались следы — не ожоги, а «узоры», словно кто-то выжег руны на ее коже. Они пульсировали, синхронно с биением сердца. «Что ты со мной сделал?» — подумала она, сжимая кулаки.
Эрвин появился из тени как призрак. Его плащ, сотканный из пепла, не шелестел, а сливался с дымом, будто часть катастрофы. Глаза светились холодным синим светом, будто в них застыли звезды. Когда Ария вышла из огня, он улыбнулся — так улыбается охотник, нашедший редкого зверя.
— Ты видела нити пламени, — сказал он, не спрашивая. Его голос звучал как шелест страниц книги, переворачиваемых невидимой рукой. — Это дар. Даже среди учеников «Луминэрис» немногие читают стихии как открытую книгу.
— Дар? — Ария засмеялась, сжимая обожженные ладони. — Это проклятие.
— Почему?
— Потому что я не выбирала его. Как не выбирала смерть отца, — выдохнула Ария, чувствуя, как дрожь пробирает ее тело. — Я просто… делала то, что делаю каждый день.
— Именно поэтому ты нужна нам, — он сделал шаг ближе, и запах пепла сменился ароматом пергамента и ладана. — Ты не боишься огня. Ты «говоришь» с ним.
Он протянул пергамент. Печать на нем светилась, обжигая пальцы. «Луминэрис» — Академия Пяти Стихий. Приди до рассвета, или врата закроются на век.
— А если я откажусь? — спросила Ария, сжимая обожженные ладони.
Эрвин наклонился, и его дыхание стало холодным, как зимний ветер:
— Ты можешь бежать от этого. Но тогда огонь сожрет тебя изнутри. Ты умрешь здесь. Не сегодня. Не завтра. Но однажды ты проснешься и поймешь, что потратила жизнь на то, чтобы ковать оковы для самой себя. На рассвете буду ждать у каменного обелиска на краю деревни. — Эрвин ушел так же быстро и незаметно, как появился.
Ночь была тихой, будто мир затаил дыхание. Ария сидела на полу кузницы, разглядывая узоры на ладонях. Они мерцали, как тлеющие угли, переливаясь от алого к синему. В углу лежала книга матери, открытая на странице с иллюстрацией: женщина в плаще из пламени, держащая в руках солнце. «Это ты?» — мысленно спросила Ария, касаясь рисунка. Бумага дрогнула, словно от ветра. В дверь постучали. На пороге стоял Гарт, держа в руках тот самый топор.
— Слышал, ты в маги подалась? — хрипло усмехнулся он. — Не выйдет. Ты думаешь, они тебя примут? Ты — грязь под ногтями, девчонка. Твое место здесь.
Ария встала, взяла топор и, не глядя, ударила молотом. Лезвие выпрямилось с чистым звоном.
— Мое место там, где я решу, — сказала она, бросая топор к его ногам. — А твое — в грязи, где ты и был.