Рю, наблюдавший молча, позже сказал ей:
— Ты видишь суть вещей. Не магию, а связи.
— Мы научились этому вместе, — она взяла его руку, и в этом жесте не было ни капли сомнения.
Последней проблемой стали столы для угощений. Повара из кулинарного клуба, знаменитые своими огненными десертами, отказались работать рядом с учениками-некромантами, чьи блюда источали морозный аромат смерти.
— Или они, или мы! — кричал глава поваров, Криг, извергая искры из ноздрей.
Рю, вместо того чтобы читать лекцию о терпимости, предложил эксперимент:
— Создайте одно блюдо вместе. Ледяной персик, фаршированный пламенем. Если гости выживут — у вас будут отдельные столы.
Студенты замерли, затем робкий некромант Элвин протянул руку над фруктом. Морозный туман обволок кожуру, а Криг, фыркнув, вдохнул в сердцевину сгусток огня. Когда десерт подали Арии, тот взорвался у неё во рту каскадом контрастов — жар и холод, жизнь и покой, грань между которыми исчезла.
— Это… идеально, — она выдохнула, и теперь столы стояли рядом, а повара обменивались рецептами.
Академия, окутанная вечерними сумерками, преобразилась. Сквозь витражные окна Большого зала струился мягкий свет люстр, отражаясь в позолоте рам и мраморном полу, отполированном до зеркального блеска. В воздухе витали ароматы жасмина и свежего воска, смешиваясь с тихим гулом ожидания. Сегодняшний бал выпускников был не просто прощанием с прошлым — он становился мостом в будущее, и это чувствовал каждый, кто переступал порог зала.
Ария стояла перед зеркалом в своей комнате, пальцы дрожали, застёгивая последнюю пряжку на платье из серебристого шёлка. Ткань переливалась, как лунная дорожка на воде, а воротник, украшенный кружевом, обрамлял её лицо, делая черты хрупкими и одновременно торжественными. Она глубоко вдохнула, пытаясь унять учащённое сердцебиение. За дверью послышались шаги и, прежде чем она успела обернуться, в проёме возник Рю.
Его образ заставил её замереть. Чёрный мундир с вышитыми серебром узорами подчёркивал стройность фигуры, а в глазах, обычно таких сосредоточенных, горел непривычно мягкий свет. Он протянул руку, и его голос прозвучал тише, чем обычно:
— Готова?
Они шли по коридорам, где тени от световых сфер плясали на стенах, словно предвосхищая главный танец вечера. Зал встретил их волной тепла и музыки — струнные инструменты переплетались с мелодией флейты, создавая ритм, под который хотелось дышать в унисон. Выпускники, преподаватели, гости — все замерли, когда Ария и Рю вышли на паркет.
Первый аккорд вальса прозвучал, как удар сердца. Их руки встретились, пальцы сплелись, и пространство вокруг растворилось. Они двигались легко, будто годы тренировок слились в этом моменте в нечто большее. Рю притянул её ближе, и его шёпот коснулся её уха:
— Ты прекрасна.
Он отпустил её руку и, прежде чем она осознала его намерение, Рю опустился на колено. В его ладони, дрожащей от сдерживаемых эмоций, лежало кольцо — два сплетённых обруча, инкрустированных сапфиром и алмазом.
— Ария, — его голос прозвучал громче музыки, громче аплодисментов, громче собственного страха. — Согласна ли ты стать моей парой не только в танце, но и в жизни?
Тишина, наступившая в зале, была оглушительной. Она увидела в его глазах отражение своих сомнений, надежд и той силы, что росла между ними с первого дня. Её «да» прозвучало как вздох, как облегчение, как начало.
Бал продолжился, но для Арии и Рю он уже закончился. Рука об руку они выскользнули через боковой выход, где их ждала карета. Город спал, лишь фонари мерцали, как звёзды, упавшие на землю. В гостинице «Серебряный ковчег», куда они вошли, смеясь и спотыкаясь о порог, их встретил полумрак люксового номера.
Ария прикусила губу, чтобы сдержать дрожь, но её тело уже откликнулось: соски напряглись под тонким платьем, живот сжался горячим узлом. Он приблизился, намеренно замедляя шаги. Каждый глухо отдавался в полу, синхронизируя с её учащённым пульсом. Его ладонь легла на её талию, пальцы впились в ткань, прижимая к себе так, что она упёрлась в его грудь. Ария почувствовала его дыхание — прерывистое, горячее — на своих губах, прежде чем он захватил её рот.
Поцелуй был грубым, требовательным. Его язык провёл вдоль её нижней губы, заставив её вскрикнуть, а затем проник внутрь, заполняя, лишая воздуха. Его зубы сомкнулись на её языке — острая боль смешалась с волной тепла между ног. Он сорвал с неё платье одним рывком. Холодный воздух коснулся обнажённой кожи, но тут же его руки заменили ткань — ладони скользили по бёдрам, поднимались к груди, большие пальцы кружили вокруг сосков, сжимали, вытягивали, пока она не застонала, выгибаясь.