Такси опустилось на площадке у входа, Гард приложил палец к счетчику.
— Хорошего дня, сэр.
— И вам тоже. Леди, прошу.
Лера вертела головой, стараясь не упустить ни малейшей детали. Мы ступили на бледно-сиреневую движущуюся дорожку, по обе стороны от которой росли пышные кусты роз. Белые по левую сторону, алые по правую. В воздухе висел тяжелый дурманящий аромат. Откуда-то слышался плеск воды, его немного приглушала негромкая музыка. Я уже успела пожалеть о том, что не стала переодеваться, осталась в темных брюках и синем джемпере. Светлые волосы, с тем же золотистым отливом, что и у Леры, стянуты в хвост, на бледном лице ни румян, ни помады. Хоть бы губы подкрасила, дурында! Так нет же, решила показать Гарду — что? Свою независимость? Непреклонность? Равнодушие? Я мрачно усмехнулась про себя. Можно подумать, ему есть дело до того, как ты выглядишь, Дарина Бирн. У такого, как он, вереница красоток, готовых на все, небось, каждый вечер прохаживается под окном. Насчет своей привлекательности я не обольщалась: миловидная, хорошенькая, но далеко не роковая красавица. Средний рост, неплохая фигура. Светлая кожа, не знавшая загара. Глаза вот только хороши: большие, редкого фиалкового цвета. Вроде бы у бабушки были такие же, если Лидия говорит правду.
Лера, в отличие от меня, нарядилась. Платье из голубого воздушного материала я ей купила на день рождения, и стоило оно больше, честно говоря, чем мы могли себе позволить. Мне пришлось отказаться от обедов в колледже, но сестра так хотела именно такой наряд: легкий, невесомый, с плотно облегающим лифом и пышной юбкой, расшитой крохотными блестящими камешками. И я уступила. Как всегда.
Сиреневая дорожка вынесла нас к целому каскаду искусственных водоемов, соединяемых протоками и невысокими водопадами. Под «Семь радуг» отвели остров посреди озера. Водную гладь причудливым ковром покрывали крупные нежно-розовые цветы, источавшие свежий, чуть горьковатый аромат. Радуги — числом куда более обещанных семи — мерцающими дугами дрожали в воздухе. Выгнутые мостики без перил казались опасно хрупкими, невесомыми, но впечатление было обманчивым. Ни одного несчастного случая по неосторожности за все время существования Зеленой Зоны не зафиксировано.
Над нашими головами парили пестрые бабочки, проносились стрекозы. В тихую музыку гармонично вплетался щебет невидимых птиц. Дорожка доставила нас на берег и оборвалась: дальше предстояло идти самостоятельно. Откуда-то из-за низкорослых цветущих деревьев появилась девушка в цветастом длинном одеянии. Черные волосы стянуты в гладкий пучок на затылке, пухлые губы блестят от алой помады. В «Семи радугах», как и в прочих заведениях подобного ранга, нет ни автоматической раздачи, ни роботележек. Здесь работают люди. Конечно же, на стоимости блюд это не может не отражаться.
— Нам две беседки, — распорядился Гард. — Уединенные. Одна из моих спутниц будет обедать в одиночестве.
Девушка не выказала удивления. Расцвела улыбкой, словно гостеприимная хозяйка, пропела мелодичным голосом:
— Прошу следовать за мной.
И повела нас в раскинувшийся на острове сад.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Я чувствовала себя героиней романа. Или исторического фильма. Беседка в саду, у небольшого искусственного озерца с фонтаном в центре. Белая вышитая скатерть. Полотняные салфетки. Меню в толстой кожаной папке. Официант — настоящий официант! — записывающий заказ в блокнот. Фарфор, хрусталь и серебро. Крохотный букетик рандорских фиалок. Вот только никакой радости я не чувствовала. Наоборот, с каждым мгновением меня все сильнее снедала тревога. В добрых сказочных дядюшек, стремящихся облагодетельствовать бедных сироток, я не верила, тем более, что Гард на дядюшку походил мало.