Она беспечно отмахнулась:
— Я знаю. Вот смотри, — открыла первую попавшуюся страницу, и на ней оказался Лекс с жирным минусом напротив, — вот этот упырь. К нему вообще лучше не соваться, как глянет, так мороз по коже.
— Не могу с тобой не согласиться.
— Поэтому я поставила ему минус. Вот у этих — крестики. Это значит, что они выкинули свои сердечки сразу, как получили, но не злились, — она склонилась ближе ко мне и прошептала, — я им еще раз подарю.
— Что означают галочки?
— Галочки у тех, кто подарочек забрал и оставил себе. Ты, например, — она отыскала среди пальцев мою фамилию и гордо указала на нее, — вот, видишь. Ты мое сердечко забрала.
Я только на ее сумку покосилась, в подкладке которой это самое сердечко и было спрятано. Даже немного стыдно стало.
— А что значат сердечки?
Она внезапно покраснела:
— Их я ставлю тем, кто подаркам радуется…а еще тем, кто мне очень понравился. Чейз был такой симпатичный, я хотела сходить с ним на свидание. А он…а его, — рыжая некрасиво шмыгнула носом.
Ох ты ж, горе луковое. Чтобы отвлечь ее от грустных мыслей, я неуклюже пошутила:
— У тебя самой три сердечка, потому что ты всегда радуешься и самой себе нравишься?
Стелла посмотрела на меня очень серьезно:
— Нет, это потому, что я трех друзей уже нашла. Роуз, Кайлу и тебя. По крайней мере я думала, что мы — подруги.
И так мне стыдно стало, так тошно. Я сжала ее тонкие холодные, мелко подрагивающие пальцы:
— Мы подруги. Прости, что обидела.
К счастью, рыжая не умела долго дуться. Спустя минуту на ее губах уже появилась улыбка:
— Ничего. Я понимаю, что ты волнуешься и хотела, как лучше. Я прощаю тебя.
На этой возвышенной ноте нас и прервали. К нам подошел незнакомый Страж и сурово спросил:
— Ева Найтли?
— Да, — я поспешно вскочила на ноги, — что случилось?
— Письмо тебе. Велели передать, — сунул мне в руки простой серый конверт.
Я удивленно покрутила его, но не нашла ни единой пометки, кроме моего имени:
— От кого оно?
— Понятия не имею. Велено передать — я передал.
Он ушел, а я в полнейшей растерянности продолжала рассматривать конверт, но распаковывать его не спешила.
— Что там написано? — Стелла от любопытства вытягивала шею, пытаясь увидеть хоть что-то.
— Пока не знаю, — я сунула записку в сумку, решив, что посмотрю позже, когда останусь одна, — идем домой. Холодно.
И мы побрели к женскому корпусу.
Глава 7
В конверте оказалось послание от Хеммери. Написанное на небольшом клочке бумаги, слегка небрежное и потертое, оно вызвало у меня небывалый всплеск эмоций. Я и поревела, вспоминая свою растоптанную любовь, и поругалась, и снова поревела, в теперь уже оттого, что соскучилась по этому мерзавцу.
Потом ринулась писать ответное. И снова из крайности в крайность. Сначала это было гневное послание, в котором я запрещала ему писать мне, думать обо мне, вспоминать меня. Указывала направление, в котором он может смело двигаться, в случае если не оставит меня в покое. Желала всеобъемлющего счастья с моей любимой сестрой, ну и заодно острого поноса. Им обоим.
Потом писала второе письмо: слезное и тоскливое. Из разряда: ой-ой-ой, на кого же ты меня покинул? Я так тебя любила, а ты…
Оба прочитала, еще раз громко поругалась и выкинула, решив, что обойдется без ответного письма. Во-первых, я девушка гордая, во-вторых, понятия куда его отправлять. Так что перебьется.
Смелая такая, решительная…
Только ночью кошмары мучали, в которых я бежала по туннелю из свернутого листа бумаги, и он скручивался все сильнее и сильнее, превращаясь в узкий лаз. А потом перья и карандаши словно осиный рой кружились вокруг меня, норовя воткнуться то в руку, то в ногу, то в глаз. И где-то над головой, почему-то голосом Райдо гремело: Пиши, Найтли! Пиши.
В общем, веселая ночка выдалась, а утром, когда я села отрабатывать очередные руны, выяснилось, что карандаши не просто так снились — у меня все пишущие принадлежности закончились и последний огрызок норовил вот-вот совсем истереться.
Можно было поклянчить у той же Кайлы, или у Доминика отобрать, да любой с потока не отказал бы в такой малости, но мне внезапно захотелось прогуляться.
В отличие от остальных адептов я безвылазно сидела в Весморе. Родственников у меня не было, поэтому в выходные я к ним в гости не уезжала. Деньги я тратить не любила, поэтому в городе мне было делать нечего. Там ведь как, идешь вдоль торговой улицы, на прилавки и витрины вроде даже и не смотришь, а потом хоп и полные руки кульков со всяким барахлом. А поскольку я копила на свой салон, такие траты для меня были совершенно недопустимыми. Всем необходимым меня, как и любого адепта, обеспечила Академия, остальное — блажь.