Над моим лицом нависла рука профессора. В воздухе разлились колдовские слова. Тяжёлые, как камни, тёмные, как ночь.
— Сэй траангха, капи ра баа, музр даак суурт. Кэмпыр джаат. Кроон ваал, дзэё эр ваах таан!
Сознание раскололось. Осыпалось хрустальными осколками и всё исчезло: боль, профессор, очередное предательство. Всё. Я качалась на мягких волнах, окружённая тёплой тьмой. Густой, как варенье из джуды.
— Рэйна! Рэйна! — донеслось откуда-то издалека, — непослушная айял! Опять залезла на дерево! Спускайся сейчас же!
Медленно повернула голову на знакомый голос. Старая Данайна бежала в ярких отсветах тумана, но не ко мне. В тумане мягко прорисовывались яркие деревья, высокая трава. Слышался весёлый детский смех.
— Рэйна, Рэйна…— кричала Данайна и простирала руки к кому-то, скрытому в густой листве высокого дерева.
— Старая кровь ни чего не боится, — гордо верещал детский голос, — ты сама говорила!
— Спускайся, айял! Старая кровь не боится, зато старая Данайна боится! — увещевала нянька девчонку, спрятавшуюся на дереве.
Из густой листвы показались босые ноги, а потом и вся девчонка вылезла. Она повисла на руках, раскачалась вперёд-назад и резко отпустила руки, чтобы грациозно приземлиться перед старой нянькой. Тощая, в широких шароварах и короткой маечке, она выпрямилась перед Данайной.
— Я выучила новое плетение, родовое между прочим! а ещё смотри как умею!
В руках девчонки блеснул нож, распался на звенья и свистнул в воздухе, разрезая тьму на куски.
Снова хрустальный звон и я вынырнула из тьмы.
В голове билась только что услышанная фраза — старая кровь ничего не боится!
Я ухватилась за неё, как за спасательный круг, закрепилась и выдохнула.
Сознание возвращалось рывками. Я с трудом понимала, что происходит. Стояла перед Велассом, отчётливо видела его лицо, но тут же наблюдала нас обоих со стороны. Звуки доходили с опозданием, отставали от движения губ говорящего Лотрея Веласса.
— Ногу, ногу подними, — наконец поняла я приказ и медленно выполнила его.
Хотя не хотела, пыталась сопротивляться, но тело как чужое. Самостоятельное.
— Вот и чудненько, — резюмировал профессор Веласс, — всё идёт по плану.
Он подошёл к камину, достал свёрток из кармана пальто и кинул его в пламя. Огонь резко поменял цвет, заполыхал неестественно сиреневым цветом. В воздухе разлился аромат сандала, мирры, тягучего мёда. А потом добавилась назойливая томность жёлтых цветов.
— Всё готово, — профессор обратился к огню, словно тот мог его понять, — открывай портал. И карасу тэнгу пришли. На всякий случай.
Аромат жёлтых цветов усилил раздвоенность сознания. Я видела, как стою с согнутой в колене правой ногой. Неподвижная, безучастная. И взгляд страшный — стеклянный, поддёрнутый мутной пеленой. Лицо окаменело в выражении полной покорности. Вся фигура — полуприкрытые веки, безвольно висящие руки, бессильно опущенные плечи, спина застывшая в угодливом полупоклоне — говорила о полном подчинении.
Тогда почему я ощущаю себя отдельно, вижу себя пленённую и суетящегося перед камином профессора⁈ И всё это одновременно!
Это эффект порчи или…
В голове вспыхнул узор плетения. Вспыхнул и рассыпался звенящими осколками. Но что-то изменилось. Я всё ещё видела себя со стороны, только стала чувствовать по-другому.
Снова яркая вспышка. Узор плетения стал чётче, длиннее.
Шум в ушах, резкое движение, больше похожее на сильный удар. И я уже вижу всё происходящее только с одного ракурса — собственными глазами прямо перед собой. Звуки наполнились глубиной, оглушительно загрохотали в ушах. Нога дёрнулась и медленно, как капля густой патоки, начала опускаться. В кончиках пальцев забегали мурашки, закололо иголками. Веки задрожали и медленно моргнули, подчиняясь мне! Моему собственному контролю!
Тело! Я почти чувствовала его!
Направила всю свою силу воли к ноге, сконцентрировалась на ощущениях — колено перестало разгибаться, а я смогла пошевелить большим пальцем.
Между лопаток опять вспыхнула ледяная боль. Лярва почуяла, что теряет контроль надо мной. Я обмерла. Нельзя, сейчас нельзя показать, что я возвращаю контроль над собственным телом и разумом! Его слишком мало, слишком зыбкая надежда на спасение.
Снова замерла на месте, отключая сознание, возвращая ногу в согнутое положение. Вовремя!
— Опусти ногу, — повернулся ко мне профессор, окинул внимательным взглядом, но ничего не понял, — подойди.